— Пива?
— Да сэр, было бы неплохо.
Полковник открыл холодильник, достал несколько бутылок Балтики. Употреблять алкоголь на службе категорически запрещалось уставом — но на устав здесь редко обращали внимание.
— Русское? — удивленно спросил прилетевший разведчик
— Да… Конечно, не Буд,[68] но тоже неплохо. Есть египетское — но пить не советую. Говорят, что египтяне для аромата добавляют верблюжьей мочи…
— Пусть будет русское, сэр
Полковник, сильными пальцами открыл бутылки, одну за другой
— На здоровье! — сказал он по-русски. Полковник неплохо знал русский — в ВВС его многие знали. Для ВВС русские оставались одним из главных противников, наряду с Китаем. При слове «Талибан» презрительно морщились — хотя из-за него ВВС США закупали все больше и больше турбовинтовых легких штурмовиков. С финансированием было уже туго, а гонять реактивный истребитель на уничтожение пары ублюдков и осла… вот так войны и проигрывают.
— На здоровье, сэр.
Все выпили. Русское пиво имело какой-то другой вкус, непривычный после американского. Пилось тяжелее, даже ледяным.
— Ты помнишь Джейка Барски, Алекс? — спросил полковник, прихлебывая пиво
Алекс кивнул
— Помню, сэр.
— Да, верно — сказал второй, гражданский — он работал на нас.
Алекс никак не отреагировал
— То есть на станцию ЦРУ в Багдаде — уточнил гражданский
Алекс пожал плечами
— И что?
— А то, что он погиб. Обратно, на том самолете, на котором ты летел — в Штаты отправится его гроб.
На лице Алекса ничего не отразилось
— Мои соболезнования. Я тесно с ним не работал, но помнится, он был неплохим офицером. Он ведь работал в Джи-два, насколько мне помнится.
— Да, в разведке морской пехоты. И эта история — просто так не закончится.
— Сэр — сказал Алекс — я так понимаю, что убийством сотрудника ЦРУ должна заниматься служба внутренней безопасности самого ЦРУ, верно? Причем здесь вы, вообще?
— Дело закрыто как несчастный случай — сказал гражданский — причем в рекордные сроки. Признано, что Джейк Барски на большой скорости не справился с управлением, его машина перевернулась на трассе недалеко от Рамади, после чего в нее еще и фура врезалась. Трагический случайный инцидент. Дело закрыто.
— Тебя это устраивает?
— Сэр, не вижу причин, почему бы меня это не устраивало.
Полковник резко поставил бутылку на стол, она стукнулась дном.
— Так не пойдет. Пойдем-ка, пройдемся…
С равнодушным видом — прилетевший американец закинул на плечо сумку, оставлять ее здесь он явно не собирался.
Они вышли под палящее иракское солнце. Середина дня, самое беспощадное время — лучи выжигают все как газовая горелка. На базе — было непривычно тихо для авиационной базы, только техники — гоняли только что смененные вертолетные двигатели у вертолета БлекХок, поставленного у ангара.
— В чем дело? — спросил полковник — ты же его знал?
— Сэр, кто тот человек, который был с вами?
— Зови его… Дейв, он не обидится. Багдадская станция.
— Сэр, я не хочу иметь дело с местными.
Полковник хмыкнул
— Разумно. Почему?
— Не могу говорить, сэр — Алекс улыбкой смягчил отказ — но поверьте, основания к тому есть. Поверьте, сэр.
— Отчего бы не поверить. Я и сам — едва не сгорел, потому что один ублюдок решил, что в селении десять — пятнадцать боевиков, один джамаат. Кто же знал, что их там под сотню.
— Да, сэр. Я тоже там был.
— Именно поэтому я тебя и вызвал. В наши нелегкие времена — мы должны держаться друг за друга…
— Сэр, сотрудник ЦРУ — не лучший друг.
— А как же Джейк?
— Это его дело, сэр. Думаю, он вряд ли скурвился. Может быть, поэтому…
Алекс не договорил — и полковник ощутил внутри себя глухое раздражение, которое поднималось всякий раз, как только происходило подобное. Америка — свободная страна, в ней никогда не было диктатуры. Когда иностранцы приезжают в США — им кажется, что американцы разговаривают слишком громко. Но это потому, что никогда — американцев не наказывали за слова, и им не приходилось ничего таить.[69] Американцы никогда не умели профессионально лгать, ложь — считалась хуже любого преступления, даже единожды пойманный на лжи — терял доверие раз и навсегда. Но в последнее время все было не так — они все чаще и чаще задумывались над тем, можно ли что-то сказать, и можно ли это сказать именно здесь. Говорили шепотом и полушепотом. Знали, что газеты и телевидение лгут и ничего с этим не поделать. Вот и сейчас… они разговаривают с умолчаниями, понятными им обоим. И оба понимают, что может быть суд или военный трибунал — и они под присягой будут клясться, что ничего такого не говорили. Хотя каждый понял, кто и что хотел сказать и не сказал. И как они только дошли до такого…
68
BUD — одна из известнейших марок американского пива. Но спецназ предпочитает Курс Лайт, почти безалкогольное
69
Вопрос конечно спорный — вспомнить, например, Маккарти с его охотой на ведьм. Сказать, например, что ты сочувствуешь коммунистам — и твоя жизнь навсегда сломана. В США роль цензуры эффективно выполняет суд — сказал что-то не то, и тебе предъявили громадный иск. Хочешь не хочешь- а будешь молчать. В последнее время — в США все более и более запретных тем: например, стоит сказать, что гомосексуалисты больные люди и их надо изолировать от общества — и на тебя объявят настоящую травлю, а исков напредъявляют столько, что на одних адвокатах разоришься.