И я- не думая о том, что может быть граната — пинком вышиб дверь…
— Вакиф! Вакиф!
Комната. Простыня. Поставленные одна на одну парты — чтобы дать снайперу зону обстрела. Силуэт в черном…
— Вакиф! Вакиф вилла батух![96]
Лазерный прицел — на черном силуэте. А глаза — отказываются верить в то, что видят. Слишком страшно это. Немыслимо страшно.
Винтовка. Похожая на те, которые применяются в соревнованиях по бенчресту. Массивный приклад, угловатое ложе, тяжелый ствол с большим титановым глушителем.
Это моя винтовка. Та самая, которую я хотел забрать домой как трофей.
Снайпер. Черная куртка, шапочка, скрывающая копну черных волос, обтягивающие ноги черные лосины.
Эта моя женщина. Та самая, которую я хотел забрать в Россию. Та, которая мне дороже всех, в этой ублюдочной стране.
Она — снайпер. Номер два — номер один, конечно же, Аль-Малик. Они задействовали чрезвычайную схему.
Только она — видела, что произошло с тем джипом в Ар-Рутбе, когда он завернул за угол — с того момента, как он завернул до того, как он вспыхнул. Только по ее словам — заключили, что Аль-Малик мертв, только она — могла подтвердить, что из машины никто не выскочил до того, как она взорвалась.
Она лежала, готовая стрелять.
— Черт возьми, вставай!
Две автоматные пули — выбили ножки у парты с одной стороны и ее ложе снайпера переносило. Она соскользнула с парты, на ней были стрелковые очки Wiley и стрелковые наушники. Она стояла передо мной, а я целился в нее. Без команды сняла наушники — а я не смог выстрелить.
— Зачем? — сказал я
— Ты не поймешь.
— Черт тебя возьми, зачем!!! — заорал я
— Я оставила диск… ты знаешь где. Там все сказано. Я не могу сказать тебе это в лицо.
Она почему то пошла к окну.
— Стой! — заорал я
Но было поздно…
Я не запомнил сам момент выстрела. Просто в какой-то момент — осознал, что лежу на полу. И она — тоже лежит на полу, и в воздухе — отчетливо пахнет кровью. Это бывает после серьезной перестрелки, когда кровь, выбитая пулями из тел — микрочастицы крови буквально висят в воздухе какое-то время. Но тут — был всего лишь один выстрел.
Я подполз к Амани. Пульса на шее не было, она была как кукла, у которой разом обрезали все ниточки. Я сунулся под куртку… пальцы погрузились в кровь, она была буквально растерзана высокоскоростной пулей крупного калибра, пробившей ее насквозь. Умерла — так и не успев ничего понять. И она знала, что будет — когда шла к окну.
Она хотела умереть.
Я обернулся. На стене — уродливый кратер, штукатурка и цемент — брызгами. Примерно прикинул, откуда стреляли — соединив прямой чертой то место, где стояла Амани и кратер на стене. Получалось — справа вверху.
Пальцами, испачканными кровью — я провел себе по лицу… сам не знаю, зачем. Потом — нащупал наушник, вложенный в ушную раковину, забрал его, вставил в свою. Забрал и наклеенный на горло микрофон — ей тоже не потребуется.
А вот мне он нужен…
И винтовка.
Винтовку — я зацепил с пола и стащил, просто разрушил ту пирамиду мебели до конца — и винтовка сама свалилась мне в руки. Тяжелая, в снаряженном состоянии — килограммов девятнадцать — двадцать…
— Салам, брат… — послышалось в наушнике — рад с тобой поговорить…
— Не брат ты мне…
— Мы с тобой братья… хоть ты этого и не хочешь. Мы родились на одной земле, в одной стране. Мы братья…
— У тебя больше нет страны, п… — сказал я — и ты сам так решил…
Я повернулся на бок и достал рацию, чтобы сообщить о происходящем.
— Хочешь меня убить, брат…
— Еще как хочу. Ты даже не представляешь, как…
— Тогда не вызывай свору. Не сообщай обо мне.
— Страшно…
— Нет просто интересно. Давай, установим правила.
— Да пошел ты.
Я почему то не включал рацию. Не сообщал ничего.
— Правила просты. Я прослушиваю эфир. Если я услышу тревогу — я ухожу. Позвонить по телефону ты не сможешь — сотовые отключены.
Это правда.
— Чего ты хочешь?
— Правды, брат. Только правды.
— Какая правда, потрох сучий. Ты убил ее. Я убью тебя. Вот и вся правда.
— Она сама этого захотела. Не хотела жить в том мире, который создаешь ты. И я — не хочу. Давай, попробуем выяснить, кто прав? Как в старые добрые времена. Один на один.
Я знал, что не справлюсь. Я просто хороший стрелок — а он снайпер. Я даже не помню наизусть поправки для своей винтовки — а вот он, я уверен, помнит. Мне никогда не выиграть эту дуэль. Но и уклониться от нее — я не могу.