— Э, э, э…
Я плюхнулся обратно на стул, и понял, что мы уже давно пьем и как минимум одну бутылку прикончили. Но в голове — еще оставалось место мыслям…
— Что ты… какого черта ты здесь делаешь?
— Не упоминай. Бедуины верят, что если поминать — то может и прийти…
Мысли — ворочались подобно камням в селевом потоке
— Это ты…
— Что?
— Ты… убил брата Амани?
Подполковник посмотрел на меня неожиданно трезвым взглядом
— Нет, конечно. Я… только приказал
— Зачем… зачем ты это сделал… зачем…
— Затем, что это нужно было сделать. Надо было заставить их действовать. Вывести из равновесия. Совершить ошибку.
— Нет…
— Что — нет?
— Все это ерунда. Вы просто не хотите прекращать войну. Войну между собой.
— Войну? — подполковник смотрел на меня иронически — да, войну. Войну с предательством в своих рядах. А ты бы — мирился с предателями в своих?
Предатели. Война. Справедливое наказание. Аллах. Интересы нации. Изгнанники. Рабы. Сколь зла свершилось от этих простых в общем то слов. И сколько еще свершится.
— Вы… знали… что она работает на Малика?
— А как сам думаешь?
Знали. В мире Востока, который для чужих — непроницаемая стена — от своих не утаишь ничего. Знали…
— Она работала на них с санкции. По крайней мере, сначала. Мы не террористическая организация, кто бы что ни думал. Есть народ. У него есть вооруженные силы. Есть спецслужбы. Мы и есть — спецслужбы этого народа. Народа без государства. Но все это пока.
— А потом?
— А потом было потом — жестко заключил подполковник — в какой-то момент, интересы расходятся и каждый начинает действовать в своих интересах.
— Так ты…
Я вдруг понял. Он же и меня — пришел сейчас убить.
Видимо, на моем лице это понимание отразилось — потому что подполковник вдруг вытащил пистолет и положил на стол между нами. Бутылка, стаканы. Лежащий между ними пистолет. Натюрморт на все сто.
— Не бойся. Я думал, что ты враг. Теперь понял, что нет.
Враги. Сначала — он попытался убить меня на стрельбище. Потом…
— Того, что я делал и делаю — тебе мало?
— Мало — подполковник еще налил себе — мало. Ты должен понять нас — в нашем деле нет сантиментов. У вас — первая по величине страна мира, а у нас нет ничего. Мы ведем борьбу и не можем отступить. Нет места для жалости. Если ты не можешь решить, враг тебе человек или друг — убей. Лучше еще один мученик, чем еще один враг. Второго Мосаба Юсефа[99] — мы допустить не можем.
— А чем тогда твоя борьба отличается от ее борьбы?
Подполковник поставил стакан на стол
— Я думал, ты понимаешь.
— Расскажи убогому.
— Что ж. Она — в душе всегда была фанатичкой. Ей было плевать на народ, на наш народ, о страданиях которого она так красиво говорила. Она радовалась этим страданиям, потому что эти страдания — приближали ее мечты. Тот день и час, когда люди ринутся на пулеметы самоубийственной волной. Пусть девять из десяти погибнут — но десятый станет свободным. Мы думаем по другому. Наш народ невелик — и одному Аллаху известно, сколько его сынов погибло в попытках реализовать безумные мечты. Мы тоже ведем борьбу — но не так как она. Для нас — важен каждый наш человек. А она — хотела разжечь пожар и бросить весь народ в топку. Теперь видишь разницу?
Подполковник помолчал — и добавил
Я думал, ты тоже работаешь на ЦРУ и ведешь войну против нас. Потому и пытался тебя убить. Я ошибался. Прости, брат…
— Пошел вон.
…
— Я сказал — пошел вон. И не смей больше называть меня братом. Пошел вон.
Подполковник встал. Хотел что-то сказать — но так и не сказал. Просто вышел.
А я — еще какое-то время сидел за столом. Потом — смахнул бутылку, стаканы, и впервые, с тринадцатого года, с того злополучного взрыва — заплакал…
99
Мосаб Хасан Юсеф — один из сыновей шейха Хасана Юсефа, лидера организации ХАМАС, он же — агент израильской разведки, известный как «Зеленый принц». Написал автобиографическую книгу, оправдывающую свое предательство