Слепцов — имеет ВУС 10919А, неоднократный призер соревнований Уральского военного округа по легкой атлетике. Согласно характеристике исправительного заведения, где отбывал наказание — признанный лидер среди отрицательно настроенного контингента осужденных, агрессивен, расчетлив, занимает активную отрицательную позицию…
Вот так вот все и происходит. Я слышу первый раз полную версию… с Аль-Маликом судьба сталкивала много лет назад. И я отлично понимаю, что за дерьмо произошло: обычный парень, признанный лидер. Хотите знать, что с такими в армии делают? Гннобят и уничтожают, вот что. Это не первый случай — Вован рассказывал про своих дуболомов — командиров, слушаешь и только за голову хватаешься, думаешь: они враги? Просто дураки? Он ведь тоже как армейский начинал, это потом ушел — с опытом, кровью на войне наработанным. Не нужен был никому такой подчиненный, еще и с мужиком на груди — можно сказать, молчаливый упрек разжиревшему на казенных харчах ублюдку, который наверх карабкается, лижет задницы. Хорошо, что его в полицию занесло — а если бы в зону? Да еще в такую, где вахи в душу лезут? Вот и превратился — лидер в коллективе — в лидера отрицательно настроенных осужденных. К ваххабитам прибился, потому что в уголовной среде ловить нечего, во Внутренних войсках служил, там таких ненавидят. А потом — стал лидером террористического джамаата, прошел через войну — уже на стороне бандформирований. И окончательно стал террористом. Амиром по-настоящему он никогда не будет, но с ВУС снайпер и подготовкой дивизии Дзержинского, с лидерскими качествами он — идеальный исполнитель террористических актов высшего уровня.
И кто виноват, что он стал таким? Ублюдок в погонах, который выгнал его из армии, где парню было самое место? Судья, который дал реальный срок? Администрация колонии, которая смотрела в сторону, когда ваххабиты в колонии вили гнездо? Я вам скажу кто — все мы виноваты. И все выгребем по делам своим — если нам не удастся это остановить.
А в армии все-таки надо что-то менять. Причем капитально менять… можно закупить какую угодно технику, но пока в армии действует принцип «ты начальник я дурак», и все держится не на системе, а на неравнодушных офицерах — ничего не изменится. Так и будут — одни в бандиты уходить, другие в террористы. Кстати, здесь, в Багдаде — контингент подобрался неравнодушный, спаянный. Как и на любой войне — дерьмо здесь не выживает. Гибнет.
— Александр Николаевич!
Я не сразу соображаю, что обращаются ко мне
— Здесь!
— Да вы сядьте, сядьте. Вы полагаете, что информация, полученная вами об Аль-Малике — соответствует действительности? Ваш источник — насколько он надежен?
Вот и скажи — насколько. Думаете, Станиславский не знает, что у меня с Амани? Да знает, конечно. Здесь все и за всеми следят.
— Полагаю, что информация, полученная только из одного источника, требует подтверждения, товарищ генерал.
Генерал благосклонно кивает
— Источник признаю надежным. К тому же — косвенно это объясняет произошедшее на вокзале в Багдаде.
— Что предлагаете предпринять?
— Первое — отсмотреть внимательно, и с привлечением людей без автоматики — все видел с камер наблюдения на вокзале и в районе вокзала. Это отправная точка, если мое предположение верно — то там что-то будет. Второе — опросить мухабаратчиков и нацгвардейцев — не видели ли они чего. Третье — просмотреть все камеры с вертолета, возможно — он что-то засек. Обязательно — камеры наблюдения со здания парламента. Пятое — задействовать агентуру. Особое внимание на такси — возможно, они не успели или не рискнули подогнать своего человека.
Вот, черт… Тот козел… как его звали, не помню… которого я на вокзале видел. Он же в списках. Он — кого встречал? Курьера — или?
Говорить?
— У вас все?
— Никак нет. Шестое — задействовать агентуру среди суннитов. Прибытие джихадиста такого уровня не может остаться незамеченным. Взять под контроль все социальные сети, твиттер, все каналы передачи информации. Возможно что-то и нароем.
— Полагаете, пока не стоит объявлять аль-Малика в розыск?
— Полагаю, до подтверждения информации — это нецелесообразно. Может еще и спугнуть, если он здесь — нам надо иметь хоть что-то, прежде чем ты объявим розыск.
— Хоть что-то… — ворчит Музыкант — садитесь. И тоже — поработайте плотнее со своей агентурой. Ясно?