– Вы писали про "Терминатора-II". Казалось бы, такой жестокий фильм, столько крови… А вы говорите, что после просмотра детьми финальной сцены, где Терминатор уничтожает себя во имя мира, вам будет гораздо проще разъяснить им, что значит жертвенность, которой учит Евангелие. Чего же будет больше: пагубы от садистских сцен "Терминатора-II" (когда буквально ножи в глаза втыкают) или пользы от его заключительного эпизода?
– Вопрос в том, с кем дети будут этот фильм смотреть. Если со мной – пользу получат, если без меня – нет. И я говорю о нецерковных детях. Речь не идет о том, что я приду в воскресную школу и поставлю "Терминатора" – вместо того, чтобы говорить о житии преподобного Сергия Радонежского.
– Тем не менее своих крестников Вы повели на тот же "Титаник". И сказали: мол, таким должен быть настоящий мужчина – умереть, но спасти любимую женщину.
– Ну, здесь этическая составляющая гораздо яснее прописана, чем в "Терминаторе". Интересный фильм с правильной моралью, вот и все.
– Вы говорили, "Титаник" хорош тем, что в нем есть четкая грань добра и зла. Но ведь во всех – позволю себе эпитет – тупых американских боевиках тоже присутствует эта грань. Такие фильмы учат защищать слабых, стоять за правду и справедливость. Что же, они несут положительный заряд?
– Могут нести – если окажется рядом человек, который сумеет указать именно на это. Ведь дети оценивают фильмы не по наличию в них правильной морали. Дискуссии, которые возникают в подростковой среде после просмотра кинокартины – они совсем на другие темы.
– Точно. По себе помню: мы с друзьями обсуждали, из каких пистолетов и автоматов стреляют герои "Терминатора".
– Вот именно, а отнюдь не жертвенную этику и так далее. Я говорю не о том, что православным людям эта культура рекомендуется. А о том, что миссионер должен уметь использовать любой подручный материал, чтобы заговорить о том, ради чего он пришел к людям.
– А вообще – ваша точка зрения на современное кино?
– Боюсь, в данном случае можно стать заложником ограниченности своего кругозора… В последнее время у меня больше претензий к российскому кино, чем к американскому. Все эти бесконечные сериалы о бандитах, мафии, "кротах" и прочем… Здесь легче отождествить себя с героем, поскольку это на нашем, узнаваемом материале сделано. И впечатление создается такое, будто нет другого выхода, кроме как в бандиты идти. Дескать, нормальным путем ты не пробьешься никуда, ничего не сделаешь. В социальном плане эти фильмы опаснее. Они почти так же опасны, как всевозможные игры типа "Слабое звено". Это самая опасная передача, какая есть на телевидении.
– Почему?
– Во-первых, культ богатства. Во-вторых, богатство без работы. Вы знаете, у студентов есть такая примета – перед экзаменом зачетку выставить в форточку и сказать: "Ловись, халява!". По всем каналам идет реклама халявы. И это более чем странно: ибо идеологи "реформ" твердят, что русскому народу не хватает "протестантской деловой и трудовой этики", но при этом делают все, чтобы с помощью телевидения трудовую этику разрушить.
– А если о хорошем? Можете чтото выделить из последних фильмов?
– Мне понравился "Адвокат дьявола".
– ?! Это же явно фильм ужасов.
– Видите ли, в этой картине меня потрясла последняя сцена.
– Вспоминается начало нашего разговора. Когда я включил "Адвокат дьявола" и увидел сцену в лучших традициях голливудских "ужастиков" – тут же выключил, потому что мой внутренний голос, моя христианская совесть, как мне показалось, дала понять: "Тебе это смотреть не надо, это вредно, выключи". А теперь я думаю: если отец Андрей хвалит – зря выключил, надо было досмотреть до финала.
– Во-первых, я еще до просмотра слышал добрые отзывы об этом фильме. Во-вторых, фильм о продаже души дьяволу – и чтоб был без "ужасов"? Вот именно в этом случае он и стал бы рекламой сатанизма…
Но если вы все же решили не смотреть этот фильм до конца, то я поясню, в чем дивность последней сцены. По сюжету сатана вроде бы загнан назад в преисподнюю, и адвокат, который смог одолеть искушение, радуется своей победе. А затем, спустя несколько месяцев после этой решающей битвы, знакомый журналист окликает его: "Слушай, меня интересует твой опыт работы в Нью-Йорке, и вообще – ты такой молодец! Дашь интервью?".– "Нет".– "Я тебе обещаю: это будет гвоздь номера, твое лицо будет на обложке". После секундного раздумья адвокат соглашается: "Хорошо, позвони мне". Оператор показывает лицо журналиста: оно преображается, и мы видим сатану, с довольным видом произносящего: "Поистине, тщеславие – мое самое любимое оружие". Ну, прям хоть в "Добротолюбие" включай!
– Вот. Конкретный случай: наслушавшись "внутреннего голоса", я отринул хороший фильм. А вы призываете не смотреть, не читать, если совесть подсказывает: "Не надо".
– Конечно, призываю. Зачем идти против совести? Не понравилось с самого начала – плюнул и пошел дальше. Христианин, который не посмотрит даже этот фильм, честное слово, нимало не обеднеет. Да и посмотрев – не обогатится (ибо в лучшем случае найдет подтверждение тому, что и так уже знал).
– В православной публицистике встречается мнение, что искусство не греховно тогда, когда оно не мешает молиться. То есть: если мы посмотрели какой-то фильм и это не дает нам сосредоточиться во время молитвы – он греховен. Такая точка зрения верна?
– Этот критерий верен для сообщества исихастов. Но между этим сообществом и сообществом людей нет полного тождества. Как мне кажется, еще не все люди творят непрестанную молитву. И вот для тех, кто еще не на вершине Фавора, я бы предложил иной критерий: очеловечивает ли фильм. Если он обостряет твои чувства, ощущения того, как ты живешь, в каких отношениях находишься с людьми, с Богом, самим собой, если фильм заставляет человека выбиться из среды будничных мыслей и чуть-чуть более серьезно задуматься о себе – это уже хороший эффект.
– Но все же. Я посмотрю "Титаник", у меня будет буря впечатлений, и я вечером не смогу совершить молитву перед сном – так меня потрясет кино. Это характеризует фильм с плохой, с греховной стороны?
– Может, это скорее характеризует вас, нежели фильм? Неужели не понятно, что если на воротах монастыря висит объявление: "Не входите в майках без рукавов и в коротких юбках! Не смущайте братию!" – то это характеризует именно братию, ее небоеготовность и какую-то совсем немонашескую подвижность ко греху?!
– До какой степени можно увлекаться искусством, чтобы это увлечение не стало чрезмерным?
– Наверное, до тех пор, пока человек сам не становится персонажем. Смотри на чужую игру, но не играй сам.
– Красиво, но поконкретней.
– Не смогу. Пожалуй, это очень субъективно: человек должен сам почувствовать грань. Либо он ее чувствует, либо нет.
– Вы упомянули "Терминатора". Это фантастический фильм. А что вообще Церковь думает об инопланетянах?
– Если можно, я отвечу не своими словами, а словами из писем святителя Феофана Затворника, которые я сейчас читаю.
В 1863 году он написал:
"С удовольствием готов сказать Вам слово-другое в устранение Ваших недоразумений.
Вы уверены, что все небесные тела населены разумными существами, что эти разумные существа подобно нам, по склонности ко злу (уж почему бы не сказать, как падшие), имеют нужду в средствах ко спасению, что средство это и для них одно: изумительное строительство смерти и Воскресения Христа Бога. Из этих мыслей вытекает у Вас неразрешимое недоумение: как мог Господь Иисус Христос быть для них Спасителем? Неужели мог Он в каждом из этих миров воплощаться, страдать и умирать? Неумение решить этот вопрос беспокоит и колеблет веру Вашу в Божественность домостроительства нашего спасения.