Ой, кажется, я поняла. Ведь в старшей театральной труппе мы будем самыми младшими. И нам наверняка никаких главных ролей не достанется. Потому что мы вроде как новенькие, а студийцы из десятых-одиннадцатых — уже актеры с опытом. Вот им, естественно, и достанутся самые лучшие роли. Точно так же, как в младшей группе нам, самым старшим, достались главные роли, а шестиклашки играли мышей. В общем, Клим привык быть звездой. У него даже куча фанаток образовалась. Представляете, Сидоров на этом свой маленький бизнес сделал. Клима снимал, а потом торговал его фотками. А теперь, значит, Клим не хочет оказаться на третьих ролях. Наверное, посчитал такое для себя унизительным. Или Сидор так его настроил? Тоже, между прочим, не исключено.
Я посмотрела на Клима. Однако они с Тимкой сидели в другом ряду, чуть впереди меня, и я видела лишь его одно ухо. А по уху, сами понимаете, вряд ли что-нибудь можно сказать о выражении лица человека.
Тут я спохватилась, что за всеми этими размышлениями начисто пропустила реакцию Изольды. Она-то, интересно, как восприняла слова Клима? Придется потом у кого-нибудь узнавать, потому что поезд, как говорится, ушел. Изольда вместе со всеми уже вновь хохотала над Будкой. Правда, почему все смеялись, я тоже не поняла.
Зато Клим обернулся, чтобы посмотреть на Будку. Я попыталась поймать его взгляд. Он это явно заметил. Я слишком давно его знаю, меня не проведешь. Однако он, нарочито пристально посмотрев на Будку, скользнул глазами мимо меня и резко отвернулся.
«Так, — пронеслось у меня в голове. — Значит, все не случайно. Клим от меня просто скрыл решение насчет Театральной студии. Может, испугался моей реакции? Подумал, что я с ходу примусь его уговаривать. Мол, ни в коем случае не бросай театр. Вот он и решил, что так лучше. При всех объявил, и теперь обратного пути нет. Потому что, если он позже изменит решение, получится несерьезно».
Изольда уже отсмеялась и, словно бы отвечая на мои мысли, сказала:
— Круглов, мы, конечно, никого насильно не держим. Но ты все-таки подумай. А то вдруг потом пожалеешь.
— Уже подумал, Изольда Багратионовна, — глухим и каким-то странным голосом откликнулся Клим.
— Агата, ты слышишь? — ткнула меня в бок Зойка.
Я с удивлением посмотрела на нее. Ну, прямо Леонардо да Винчи. И пишет, и слушает, и комментирует.
— Я же тебе говорю, говорю, — продолжала жарко шептать мне на ухо она. — Это все Сидоров. Он Клима с толку сбивает. Сам ничего не может, кроме своих фоток, и ему хочется, чтобы Клим стал таким же.
— Зойка, ну откуда ты знаешь? — Я вяло пыталась ей возразить. — Вдруг у Клима просто сложились какие-то свои обстоятельства?
— Знаем мы эти их обстоятельства, — презрительно фыркнула Зойка. — Были бы обстоятельства, ты бы, подруга, первая о них узнала. А сейчас ты, насколько я понимаю, «в сюрпризе».
Доводов «против» у меня не было. Зойка права: я действительно оказалась «в сюрпризе».
— Говорю же, — продолжала зудеть она, — все это Тимкины штучки. А отсюда мораль: хочешь сохранить Клима, надо начинать бороться с Сидоровым.
Я тяжело вздохнула. С одной стороны, у меня самой уже возникло подозрение, что это результат происков Сидорова. Но с другой... Бороться с ним мне казалось глупо и унизительно. В конце концов, Клим — свободный человек. Пусть сам решает, что делать и кого слушать. Ну, предположим, поссорю я его с Тимкой. Кстати, совсем не факт, что мне это удастся. Но допустим: они все же поссорились, и мне удалось уговорить Клима не бросать Театральную студию. Что с того? Если ему не хочется чем-то заниматься, а он просто себя заставит, ничего хорошего из этого не выйдет.
С другой стороны, Климу всегда очень нравилось в нашем школьном театре. До самого последнего времени. Что же внезапно произошло? Мне он ничего не сказал. Значит, наверняка боялся, как бы я не стала его отговаривать. А если боялся, то, выходит, отговорить было можно. Иными словами, он, видимо, сам по себе все же хочет ходить в Театральную студию, и получается, что, отказавшись туда ходить, он как раз делает то, чего не хочет. А когда люди делают то, чего не хотят? Когда их заставляют. Кто же Клима может заставить? Предки? Вряд ли. Хотя...
Понимаете, Кругловы-старшие на нашу Театральную студию большой зуб имеют. Правда, совсем не из-за Клима, а из-за его средней сестры Женьки. Она в прошлом году нашу школу закончила. Хорошо, между прочим, закончила. Даже серебряную медаль получила. Кажется, сплошная радость для родителей. Кроме того, она весь год готовилась к вступительным экзаменам в Юридическую академию, чтобы, как их мама Аида Ипполитовна, стать юристом. Одновременно Женька играла в нашей старшей театральной группе. Чтобы добиться этого, она выдержала дома настоящий бой. Предки считали, что Театральная студия помешает ей готовиться к поступлению в институт. Женька, однако, заявила, что всю жизнь мечтала играть в школьном театре. И вот наконец такой театр в школе появился. И, если предки не позволят ей в нем играть, она вообще никуда поступать не будет. И, наоборот, если позволят, то обещает хорошо учиться и блестяще выдержать вступительные экзамены. Что и сделала. Вступительные экзамены она сдала на все пятерки. Однако не только в Юридическую академию. Каким-то образом Женька ухитрилась попасть (причем тоже со всеми пятерками) в Школу-студию МХАТ. После чего тоном, не допускающим возражений, объявила родителям: