— Я свое обещание выполнила. Поступила в вашу Юридическую академию. Однако учиться в ней я вам не обещала. Поэтому выбираю Школу-студию МХАТ. Это мое призвание.
Как рассказывал Клим, Кругловы-старшие впали в шок. Особенно мама. Ей жутко хотелось, чтобы кто-нибудь в их семье, кроме нее самой, стал юристом. По ее убеждению, у Женьки из всех детей был для этого самый подходящий характер. Правда, не понимаю, чего Аида Ипполитовна так убивалась. Клим юристом быть явно не хочет, а вот Мишка с Гришкой, когда подрастут, вполне могут выбрать себе именно эту профессию. И тогда в семействе Кругловых возникнут не один, а сразу два новых юриста. Характеры у Мишки и Гришки для этого подходят даже больше, чем у Женьки. Уж они, если им чего надо, всего добьются.
Но, повторяю, Женькино решение Кругловых-старших совсем не обрадовало. Вернее, в семье началась настоящая гражданская война. Папа у них художник. Он с Женькиным решением довольно быстро смирился. Бабушка Елизавета Павловна, мать Аиды Ипполитовны, бывшая балерина, вообще сразу же поддержала внучку. Мол, хоть кто-то в их семействе «продолжит славные артистические традиции». Однако Аида Ипполитовна по-прежнему бушевала. Выслушав мнение матери и мужа, она объявила, что все в семье, оказывается, против нее, и целый месяц потом ни с кем почти не разговаривала. Потому что старшая сестра, Олька, тоже поддержала Женьку.
То есть, сами понимаете, наша Театральная студия могла вызвать у Кругловых отрицательные эмоции. Однако я все-таки не думаю, что они заставили Клима туда больше не ходить. Во-первых, у него пока не одиннадцатый класс, а только девятый, а во-вторых, они другие люди.
Наверное, надо сначала напрямик спросить у Клима, почему он отказался от Театральной студии. Возможно, он объяснит мне. Вполне допускаю, что у него нашлась какая-то веская причина. Но вот если он в ответ на мой прямой вопрос примется юлить или нести чушь, тогда, значит, Зойка права и виноват Сидоров.
Я снова взглянула на него и Клима. Они вновь о чем-то сосредоточенно беседовали. Лучше всего я могла разглядеть Тимура, потому что он повернулся ухом к Климу, а ко мне лицом. Ощутив на себе мой взгляд, он вдруг ухмыльнулся и, оттянув пальцами нижние веки, высунул язык.
Меня это страшно обозлило. Какое он имеет право надо мной издеваться? Счастье его, что Зойка ничего не заметила. Густо зачеркнув целый абзац в своей тетради, она упоенно продолжала писать дальше. Тимка еще раз продемонстрировал мне свой язык. Затем отвернулся.
Ну что сегодня за день такой странный? Зойка так и не позволила мне ничего прочитать. Она, видите ли, все еще не могла выразить задуманное и до самого конца урока покрывала бисерным почерком страницу за страницей. Но, если честно, мне и не хотелось сейчас отвлекаться на ее писанину. Я с нетерпением ждала начала перемены, чтобы подойти к Климу и спросить его по поводу студии.
Но... как говорится, человек предполагает, а господь располагает. По закону подлости, Зойка ровно к моменту звонка успела, наконец, завершить свое творение и сунула мне прямо под нос тетрадку, торжественно объявив:
— Теперь можно.
Я давно заметила: многое, даже из того, чего хочешь, а порою и очень ждешь, приходит в самый неподходящий и неудобный момент. Сейчас это мое наблюдение лишний раз подтвердилось.
Я взяла в руки тетрадку и оглянулась, однако ни Клима, ни Тимки в классе уже не было. Я упустила их.
— Только читать будешь не сейчас, а на следующем уроке, — тем временем распорядилась Зойка. — А сейчас бежим в столовую. Есть хочется. Столько энергии потеряла. Два урока подряд писать! Рука просто отваливается.