Я открываю рот, чтобы накричать на него еще, когда Лана спокойно вмешивается в разговор. Ее безумные глаза становятся ледяными и отстраненными, чего я давно не видел.
― Ты сказал, чтобы я усилила меры охраны, и я согласилась, ― тихо начинает она. Я сглатываю свои слова, когда она продолжает. ― Сказал, чтобы я пустила незнакомца в свой дом, и я согласилась, несмотря на то, что не хотела этого. Я взяла его с собой, когда поехала сюда. Отложила все свои деловые сделки, чтобы успокоить тебя, вместо того, чтобы путешествовать и рисковать собой. Я сидела в защитном пузыре, отвечая на все твои звонки и сообщения достаточно быстро, чтобы ты не беспокоился обо мне.
Ее глаза блестят, но я могу сказать, что в них стоят злые слезы. И я понимаю, что серьезно облажался.
Глава 8
Когда гнев усиливается ― подумайте о последствиях.
Конфуций
Лана
Резкий. Безразличный. Высокомерный.
Три слова, которые я никогда не думала, что буду использовать, чтобы описать этого человека.
Несправедливо прятать меня в моем же доме и не давать мне той же возможности узнать, что он в безопасности... Я даже не могу выразить словами, как сейчас зла.
― Ты даже не потрудился выделить время, чтобы написать мне сообщение, что в порядке, ― продолжаю я, сохраняя тон ровным, потому что отказываюсь показывать слишком много эмоций.
Я больше не буду истекать кровью на потеху миру.
Он видел больше, чем кто-либо другой, и ему было все равно, что это значило.
― Лана, я понимаю, что ты зла, но ты не можешь тут находиться, ― говорит он мягким голосом.
― Я врубилась, ― резко отвечаю я, делая шаг назад. ― Прости, что беспокоилась. Этого больше не повторится.
Звучит истерично и по-детски, и сейчас это привилегия обиженной девушки.
Я поворачиваюсь и ухожу, но он идет следом, хватая меня за руку. Я вырываю ее.
― Ты не понимаешь, ― шепчет Логан, оглядываясь на камеры. ― Он может наблюдать. Мы не знаем, на что он способен сейчас, и его прошлое все еще остается загадкой.
― Ты посадил меня в пузырь, и я позволила тебе, чтобы агенту Беннетту было спокойнее. Тебе было не все равно. Я сделала все возможное, чтобы ты не волновался, ― я проглатываю ком в горле, отказываясь показывать свои эмоции, слабость и уязвимость. ― Но я тоже волнуюсь, Логан. Дьюку позвонили и сказали, что автомобиль вашей команды сбили, и вы все в больнице. Ты не отвечаешь на звонки. Даже смску не написал. Не ответил хотя бы на одно из сотни моих сообщений. Я могу выдержать многие вещи, но не позволю так с собой обращаться, а потом отказывать мне в том же успокоении. И еще злишься? Говоришь со мной свысока? Да за кого, бл*ть, ты вообще меня принимаешь?
Я разворачиваюсь и ухожу, и он позволяет, потому что не может пойти за мной. Ему нельзя устраивать сцен.
Ведь Бугимэн может наблюдать.
Пусть эта сволочь придет.
Мне нужно кого-нибудь пырнуть.
― Оставайся с ней. Я приеду, как только освобожусь, ― слышу, как Логан говорит, вероятно, Дьюку, пока я продолжаю уходить. ― И кто-нибудь, найдите мне херову зарядку для телефона!
Первая слеза скатывается, когда я захожу в лифт и яростно нажимаю кнопку вестибюля. Я пробежала три лестничных пролета, беспокоясь, что Логан был ранен, когда не получила от него ответа ни на один из миллиона моих сообщений и звонков.
Оказывается, я просто та, о ком он даже не удосужился подумать, когда я сходила с ума от всех худших сценариев развития событий.
Разрядившийся телефон ― недостаточное оправдание. Не тогда, когда все в команде здесь со своими телефонами, которые он мог бы использовать.
Дьюк скользит в лифт прямо перед тем, как двери закрываются, и опирается о стену.
Он не говорит ни слова, и я бросаю ему ключи, как только мы ступаем в вестибюль. Мы молча добираемся до машины и долго едем домой. Я ничего не говорю. Радио молчит. Единственный шум ― это звук моего «Мустанга V8», едущего по улице.
Экран моего телефона загорается, когда приходит сообщение от Логана. Полагаю, что он все же нашел зарядку, но читать я не собираюсь. Я собираюсь поступать с ним так же, как он со мной.
Когда мы, наконец, подъезжаем к моему дому, я беру у Дьюка ключи и забираюсь на место водителя.
― Что ты делаешь? ― спрашивает он.
― Даю тебе время убраться из моего дома. Я не хочу, чтобы сейчас рядом сновали люди. Вам всем лучше покинуть мою собственность, прежде чем я вернусь.