— Айзек, — хнычу я, сильно хмурясь. — Он мне нужен. Твое эссе нужно сдать завтра.
— Я отложу его до понедельника.
— Правда? Ура.
Он рычит и щелкает меня по подбородку.
— Ты можешь сосредоточиться? Пожалуйста?
— Я не собираюсь вмешиваться. Это не мое дело. — Я поднимаю руки, защищаясь, когда его лицо темнеет от злости. — Что? Это не мое дело! Я буду такой лицемеркой. — Мой голос понижается. — То, что мы делали…
— Отличается от этого.
Закатываю глаза.
— И чем именно это отличается?
— Просто отличается! — Я могу видеть, что он начинается сердиться на меня, но я остаюсь при своем мнении.
— Никто другой так не посчитает. Просто оставь это, Айзек. — Я собираюсь повернуться, но он хватает меня за бицепс и удерживает лицом к себе.
— Я не могу это оставить. Он использует ее.
Вздох.
— Использовал ли ты меня? — Он сердито смотрит меня из-за этих слов, явно возмущенный тем, что я вообще спрашиваю такое, но я всего лишь пытаюсь доказать свою точку зрения. — Вот именно, так почему же ты так о нем думаешь? Разве он не твой друг или что-то в этом роде?
— Он женат.
Да, то, что он поступает так со своей женой — ужасно, но я все равно не понимаю, почему я должна в это вмешиваться.
— Как думаешь, у скольких женатых мужчин бывают любовницы? Знаю, это ужасно, но это не наше гребаное дело. Просто оставь их в покое.
— Но он использует ее, Элли! Разве тебя это не волнует?
— Я могу доказать, что он использует ее, не больше, чем ты.
— Пожалуйста, просто пойди и расскажи моему отцу. Поговори с ним, скажи, что Шеннон доверилась тебе. Может быть, он поймает их с поличным.
— Нет. — Я высвобождаю руку. — Я не буду никому ничего говорить.
— Ты трусиха.
— Нет, я просто даю им тот же шанс, который, я надеюсь, кто-нибудь дал бы нам. Кроме того, твой отец сейчас не выдержит такого давления.
Он хлопает ладонью по столу справа от меня, заставляя меня подпрыгнуть.
— Ладно, я разберусь с этим сам.
— Если собираешься это сделать, то, когда войдешь в офис и расскажешь своему отцу о Диплоке, расскажи ему и о нас тоже. Посмотрим, как он будет слушать и что почувствует. — Я кричу, но мне все равно. Я раздражена. — Потому что, если ты так относишься к Диплоку, то, должно быть, ты так же относишься и к тому, что было у нас.
— У нас все было чертовски по-другому!
— Точно. — Я снова закатываю глаза. — Конечно, по-другому. Вот почему нам приходилось прятаться и лгать всем подряд. Я имею в виду, что мы на самом деле делали, кроме как смотрели фильмы, ели и занимались сексом?
— Я не использовал тебя.
— Не использовал? Ты уверен? Похоже, ты думаешь иначе. Возможно, твой гнев из-за проблемы с Диплоком — это неправильно нацеленный гнев, который ты на самом деле хочешь направить на себя. — Я тычу его в грудь, заставляя отступить на шаг. — Ты не имеешь права осуждать другого учителя за то же самое, что делал ты! Я и не подозревала, что ты смотришь на это как на нечто отвратительное.
Он пробегает рукой по волосам.
— Это не так, Элли, и ты это знаешь.
— Разве? И почему же? Вы оба одного возраста. Мы с Шеннон ровесницы.
Его руки снова ложатся мне на плечи, моя спина ударяется о дверь.
— Ты не видела, как он вышел из кладовки. Он не любит и не уважает ее так, как я тебя. Он никогда не полюбит и не будет уважать ее так, как я тебя. Я знаю таких, как он; он будет брать то, что хочет, пока ему не надоест! Она продолжит жить с еще большими проблемами, чем сейчас, и ты знаешь, что у нее есть проблемы. Они не влюблены друг в друга. Ты этого хочешь для нее?
Мы оба замираем от его слов. У меня отвисает челюсть, а тело немеет. Я правильно расслышала, да? Он сказал, что любит меня.
— Хватит с меня этого разговора. — Его руки сжимаются в кулаки, и он трет глаза. — Иди.
— Подожди… — Пытаюсь сказать я, но он открывает дверь.
— Это ничего не меняет, — рычит он и, положив руку мне на спину, мягко вталкивает меня в дверной проем, а затем захлопывает дверь.
Я смотрю в обе стороны коридора. Несколько учеников смотрят в мою сторону, но только потому, что услышали, как хлопнула дверь.
Я вешаю сумку на плечо и ухожу, мои губы все еще приоткрыты, пока я пытаюсь понять, приснилось мне все это или нет.
Он сказал, что любит меня. Не любил, а любит, в настоящем времени. Он все еще чертовски любит меня и всегда любил.
Не знаю, почему это доставляет мне столько радости. Оно не должно, потому что он прав, это ничего не меняет. Но это все равно заставляет меня бежать на следующий урок с широчайшей улыбкой на лице. Если они выключат свет, клянусь, я буду сиять.