— Мне искренне жаль. Я никогда раньше не делал ничего подобного. Мои эмоции взяли верх над здравым смыслом.
Она долго молчит, и, если бы не фоновый шум на том конце провода, я бы подумал, что она повесила трубку.
— Что произошло?
Вот черт.
— У меня, эмм… были сильные проблемы с желудком. — Она молчит. — Очень сильные проблемы.
— Не уверена, что понимаю.
Это чертовски унизительно.
— У меня были проблемы с желудком, а очередь была слишком длинной.
— Оу. — Она медленно произносит это слово, а затем прочищает горло. — Но поездка в город, должно быть, заняла целую вечность.
Я морщусь и на мгновение прикусываю костяшки пальцев.
— Я, э-э-э… не успел добраться так далеко.
— Оу. — На этот раз она произносит это слово как один слог. — Уф. Сейчас ты в порядке?
Нет… Я, черт возьми, не в порядке.
— Да. Можешь никому не говорить эту информацию?
— Я медсестра, Айзек. Я не такой человек. Тебе следовало сразу что-нибудь сказать.
Моргаю.
— А ты бы что-нибудь сказала?
— Неужели все было настолько плохо?
— Еще хуже.
— Уф. — Она издает смешок. — Так это не потому, что я тебе не нравлюсь?
Вот черт.
— Эмм… нет, конечно, нет. Я просто плохо соображал.
Слышу улыбку в ее голосе.
— Отлично. Что ж, это приносит мне некоторое облегчение. — Она слегка смеется. — Я должна позвонить твоему отцу и извиниться.
Фух.
— Спасибо, Сюзанна.
— Уверена, что просила тебя называть меня Сью.
Она просила?
— Ты просила?
— Разве нет? Упс… ладно, ну, зови меня Сью. — Кто-нибудь называет ее Сью? — О, и еще кое-что! Не мог бы ты держать в школе ухо востро?
— Для чего?
— Вчера вечером какой-то маленький идиот разбил стекло машины моего брата.
Я чешу шею, и снова ощущаю покалывающий зуд.
— О нет, ну и мерзавец! — Это прозвучало неубедительно. Мне серьезно нужно поработать над своими актерскими навыками. — Буду держать ухо востро. Если это был парень из нашей школы, рано или поздно он этим похвастается.
— Так сказала и Элоиза.
Хм.
— Ты говорила с ней сегодня?
— Нет, мой брат позвонил ей минут десять назад, до того, как позвонил мне, а потом позвонил ты, и теперь мне нужно позвонить твоему отцу. Это похоже на игру в сломанный телефон.
Разве?
— Верно. Что ж, полагаю, увидимся в доме моих родителей.
— Позвони мне, — объявляет она, вешая трубку.
Айзек: Думал, мы договорились, что ты будешь держаться подальше от этого придурка?
Элоиза: Не волнуйся. Тебе действительно нужно мне доверять.
Айзек: Я не доверяю ему.
Элоиза: Прости, но я смеюсь, потому что эта фраза — такое клише. Я позвоню тебе позже, и тогда ты сможешь поплакаться мне.
Айзек: Я буду ждать.
Проходит десять минут, прежде чем приходит еще одно сообщение.
Папа: Ты срал на обочине дороги?
Моргаю. Какого хрена?
Папа: АХАХАХАХАХАХА!
Я не отвечаю. Как это, черт подери, унизительно.
Элоиза
— Нет, на этот раз я не буду слушать. Я извинилась и знаю, что должна была позвонить, но я забыла. Я была немного пьяна и вымотана, я уснула.
— Ты наказана, — кричит мой отец, его лицо багровеет.
Закатываю глаза.
— Ты не можешь меня наказать! Мне восемнадцать. У меня две работы, и я хожу в школу. Если я захочу развеяться в свободное время, я это сделаю, черт возьми!
— Успокойтесь, оба, — рявкает моя мама, но мы не обращаем на нее внимания.
— Пока ты живешь под моей крышей, ты будешь подчиняться моим правилам!
Я слегка смеюсь; это злой смех.
— Нет. По закону я совершеннолетняя…
— Тогда веди себя соответственно!
— И вела! Прошлым вечером.
Он бледнеет, и я съеживаюсь вместе с мамой от моей вспышки гнева.
— Пока не поступишь в университет, ты будешь приходить домой после работы и учебы без промедления.
— Нет. — Я качаю головой, решив на этот раз настоять на своем. — Я буду ходить и общаться со своими друзьями. Я останусь у Хейли. Буду наслаждаться последними месяцами, которые у меня остались, со всеми, и ты не сможешь меня остановить.
— Я растил тебя не для того, чтобы ты вела себя подобным образом.
— Это потому, что ты вырастил меня в гребаной коробке! С меня хватит! — Я хватаю свою сумку и ключи и направляюсь к двери. — Позвони мне, когда вступишь в двадцать первый век.
— Ты ничего не собираешься сказать? — Теперь мой папа набросился на мою маму.
— Я с ней согласна. — Впервые моя мама по-настоящему защищает меня, и мой папа, похоже, не в восторге от этого. Они начинают спорить о том, что она подрывает его авторитет и что это ее вина, что я такая. Какая такая? Я не делаю ничего плохого. Не совсем.