Ладно, беру свои слова обратно о том, что я не жалуюсь и наслаждаюсь теплыми чувствами.
— Кому ты пишешь? — Я хмурюсь, и я знаю, что хмурюсь, но она была прикована к своему телефону большую часть этого фильма.
— Это просто по поводу здания.
— Что по поводу здания?
— Эмм… — Она колеблется и блокирует свой телефон, пытаясь прижаться к моему боку. — Я помогаю выбирать цветовую гамму для вестибюля.
— Оно еще даже близко не готово. Почему ты обсуждаешь это сейчас? — Она морщится, и у меня в груди что-то сердито сжимается. — Элли?
— Это пустяки, обещаю.
Она только что солгала… она только что, черт побери, солгала мне. Я сажусь прямо и немного отодвигаюсь, ставя фильм на паузу, чтобы сосредоточиться.
— С кем ты это обсуждаешь?
— Какая разница? Я никогда не спрашиваю, с кем ты переписываешься!
Теперь я определенно обеспокоен.
— Элли, вот так и начинаются проблемы с доверием. Кому ты пишешь?
— Джастину, — выпаливает она и поднимает руки, защищаясь, когда я сужаю глаза и сжимаю челюсть.
— Джастину? Парню, у которого, как ты сказала, нет твоего номера? — Она определенно это говорила.
— Я этого не говорила! Ты же знаешь, я дала его ему в День Святого Валентина! — А теперь она начинает защищаться.
— Ты сказала, что будешь держаться от него подальше.
— Я держалась от него подальше. — У нее звенит телефон. Она морщится, и я пытаюсь его выхватить. — Что, черт возьми, ты делаешь?
— Хочу посмотреть! — Она засовывает его в лифчик, прежде чем я успеваю его схватить. — Дай мне посмотреть!
— Нет. — Она мотает головой и складывает руки на груди. — Не могу поверить, что ты мне не доверяешь.
Черт.
— Я доверяю тебе.
— Черта с два ты доверяешь, придурок. Я не буду показывать тебе свой телефон. Это мой личный разговор.
— Почему нет, черт возьми? Если тебе нечего скрывать, тогда в чем проблема?
Ее лицо мрачнеет, а голос понижается до шипения.
— Думаешь, мне есть что скрывать?
— Да, потому что ты, блять, скрываешь! А теперь покажи мне свой чертов телефон!
— Катись к черту. Я ухожу. — Она подхватывает с пола свою сумку, но я хватаю ее за руку, прежде чем она успевает куда-либо уйти. Знаю, что, наверное, веду себя неразумно, но ничего не могу с собой поделать. Мои глаза застилает зеленая пелена, а в груди все горит от боли и ревности. — Айзек! Я не буду показывать тебе свой телефон!
Я отпускаю ее и плюхаюсь на диван. Плевать.
— Надеюсь, он сделает тебя счастливой!
Элоиза
Я изумленно на него смотрю.
— Ты такой чертов ребенок.
— Если ты не дашь мне свой телефон, и я сам не посмотрю, то можешь не возвращаться. — И затем он добавляет. — Две недели. — Меня охватывает облегчение.
— Ну и ладно… ты и так отнимаешь у меня слишком много времени с Джастином.
— Это нелепо. Это безумие. Что, черт побери, мы делаем?
Я не делаю ничего плохого. Сообщения действительно платонические во всех смыслах этого слова. Проблема в отношении Айзека, иногда он такой властный и контролирующий. Дома я получаю достаточно этого дерьма от своего отца, но даже он не заглядывает в мой телефон.
Айзек ворчит, все еще хмуро глядя в телевизор, пока я собираю свои вещи. Думаю, он искренне считает, что я не уйду.
Он ошибается.
— Увидимся через две недели. — Я не забываю сильно хлопнуть за собой дверью.
Я не удивляюсь, когда вскоре слышу, как она открывается, и еще меньше удивляюсь, когда он втаскивает меня обратно в свою квартиру, прижимает к стене, срывает с меня одежду и погружается внутрь.
Ему очень, очень не нравится Джастин. Не то чтобы я его виню. Я бы ревновала, если бы наши ситуации поменялись местами, но мне хотелось бы думать, что я бы в него верила.
Не знаю, почему я почувствовала необходимость вывести его из себя. Вчера он весь день был на меня сердит.
Я не горю желанием идти на его урок этим утром. Надеюсь, мы сможем помириться во время занятия или после.
Я держу голову опущенной, когда вхожу в класс, надеясь, что он увидит, как я несчастна, и сжалится надо мной.
Он этого не делает. Только сердито на меня смотрит, явно все еще очень злясь.
Вздохнув, я сажусь на свое место и жду начала урока, игнорируя Хейли, которая называет меня ПМС принцессой и смеется над собственной шуткой.
Это не ПМС; это хандра бойфренда. Ненавижу, когда мы ссоримся.
Мне следовало просто дать ему свой телефон, но я терпеть не могу, когда кто-то роется в моем телефоне. Мои разговоры — мое личное дело.
Айзек: Перестань дуться. Я прощаю тебя.