— Думаю, что теперь я выпью этот горячий шоколад, — ухмыляюсь я, поворачиваясь обратно к Кристал, когда кофеварка издает серию звуков, означающий, что напиток клиента почти готов. — Не хочешь ко мне присоединиться?
— Только если в мой ты добавишь каплю виски и целую кучу сливок.
Хихикая, принимаюсь за работу. Улыбаюсь с любовью, когда пожилая леди, о которой я очень забочусь, проводит пальцами по моим волосам, проходя мимо меня за бутылкой виски из подсобки.
Айзек
— Доброе утро, класс, — кричу я, пока все вяло входят и садятся за выбранные места.
— Сейчас я соберу вашу домашнюю работу. Спасибо тем, кто проявил инициативу и отправил ее мне по электронной почте. Поверьте, это значительно облегчает мне жизнь. — Класс ворчит, как я и ожидал.
— Послушайте, знаю, что домашнее задание — это участь хуже смерти. — Это приносит мне пару одобрительных возгласов и несколько смешков. Я продолжаю:
— Но вам предстоит еще много работы, чтобы наверстать упущенное в прошлом году. Чем скорее мы это сделаем, тем мы избавимся от домашней работы. Это означает, что, возможно, не будет заданий, которые необходимо выполнить во время рождественских каникул. — Это высказывание им определенно нравится. — У всех ли есть их учебники?
— Черт, — слышу я из задней части класса. Мой взгляд останавливается на девушке рядом с Элоизой, ее имя постоянно от меня ускользает. Девушка выглядит испуганной и прикрывает рот рукой.
— Извините, сэр, просто… — Она жестом подзывает меня и указывает на свою сумку. Меня мгновенно атакует запах клубники. — Кажется, мои духи разбились и… ну… вы можете видеть и почувствовать результат.
Элоиза, похоже, не в силах сдержаться, почти утыкаясь лицом в стол с приступом смеха. Другие присоединяются к ней, пока… как же ее зовут… начинает доставать вещи из сумки.
Тяжело вздыхаю и возвращаюсь к своему столу.
— Всего один день, — бормочу я богам наверху. — Всего один чертов день спокойствия.
Затем бросаю взгляд на класс, когда резкий запах наполняет комнату.
— Кто-нибудь, откройте дурацкое окно! — Все начинают двигаться, но открытые окна не особо избавляют комнату от ужасного запаха.
Кажется, теперь настроение у всех улучшилось, а смех из дальнего угла становится только громче.
— Не могла бы ты вынести свою фигню из этого класса, пожалуйста… — Черт, как ее гребаное имя?
— Это Хейли, — говорит мне девушка спереди, в которой я узнаю Шеннон, когда видит, что я в затруднительном положении.
Киваю в знак благодарности.
— Пожалуйста, Хейли. Собери все в сумку.
— Но… моя домашняя работа. — Она машет бумагой в воздухе, а я делаю шаг назад.
— Принесешь ее обратно, когда она не будет пахнуть, как цветочный магазин. Спасибо.
Она топает к двери, прижимая к груди полную сумку. Элли продолжает хохотать, и ее смех становится только громче, когда ее бедная подруга спотыкается о маленькую черную мусорную корзину и летит лицом в дверь. Все вздрагивают. Однако Элоиза начинает смеяться настолько сильно, что не издает ни звука.
— Все хорошо, я в порядке, — объявляет Хейли высоким голосом, поднимаясь с пола. В ту секунду, как она выходит из кабинета, мой класс становится неуправляемым.
— Элоиза, — кричу я, пытаясь ее успокоить. Ее смех очень мягкий и женственный, а также очень, очень заразительный. Настолько заразительный, что, когда класс смеется, я тоже с трудом сдерживаюсь. Вскоре мы все смеемся при воспоминании о бедной девушке, поцеловавшейся с дверью.
Когда все успокоились и у меня улучшилось настроение, обнаруживаю, что дети меня слушают и лучше усваивают информацию. Я был слишком строг с ними. Когда-то я тоже был молод. Иногда забываю об этом. У меня такое чувство, что это хорошее начало, как я надеюсь, отличного года.
Как только возвращаюсь домой, я забираю свои слова назад. У придурка по соседству его дурацкая музыка играет громче, чем раньше. Это становится чертовски абсурдно. На этот раз я не звоню своему домовладельцу, потому что у меня просто нет сил. Вместо этого беру свою работу к родителям и наслаждаюсь хорошей едой, разбираясь с мамой над домашним заданием.
Мне жаль, что я пренебрегаю ею, но это тяжело. Она все еще в порядке, кажется, не страдает. Но я все еще не могу вынести моменты, когда ее болезнь проскальзывает наружу.
Сейчас она выглядит достаточно хорошо и тратит свое время, чтобы помочь мне в некоторых вещах. История — не самый мой сильный предмет, но я довольно много знаю с того периода, когда фанател от нее. Это все чтение, что не сильно отличается от того, чем ранее занимался. Я просто благодарен, что это не математика. Всегда презирал этот предмет.