Глава 4
Элоиза
Прошло всего две недели с начала учебы, а я уже сыта всем по горло. Мои друзья постоянно гуляют и развлекаются, а я постоянно работаю и учусь. Однако я с нетерпением жду сегодняшнего вечера. Мы все идем в боулинг, хоть я и ненавижу эту игру, но там готовят лучшие бургеры и чипсы в городе.
Время первого урока, который, к счастью, история. Не мой любимый предмет, но на мистера Прайса безусловно приятно смотреть. В этом году он однозначно мой любимый учитель. Хотя мне его жаль. Хейли, моя ближайшая подруга, тоже оценила его внешность, а еще Шеннон за первой партой и девятиклассницы, которые оставляют ему любовные записки и всякие глупости, чтобы выразить свою «любовь».
Довольно забавно наблюдать, как он стискивает зубы и сжимает руки в кулаки, но все же очаровательно улыбается девушкам, которые фанатеют от него, чтобы не разбить их сердца. Так мило. Кажется, он может быть очень милым, хотя это явно его раздражает.
Интересно, есть ли у него девушка? Вчера Шеннон разговаривала с нашей группой друзей в закусочной, и я услышала, как она сказала, что видела мистера Прайса и мисс Харт, которые обедали вместе в «Хижине», тихом ресторане на окраине города. На это было бы неинтересно смотреть. Мне нравится думать, что он одинок. Это способствует приятным фантазиям.
Я всего лишь человек. Ни одна женщина в здравом уме не смогла бы не испытывать к нему влечение, если только она не предпочитает женщин. К тому же он спас мне жизнь, а что-то подобное может вызвать связь между спасенным и спасателем.
Кроме того, он все равно слишком стар для меня, а мне нравится Гаррет, который придет сегодня вечером. Не могу дождаться.
И только когда взгляд мистера Прайса встречается с моим, понимаю, что все это время смотрела на него. Я единственный человек, который не смотрит в свою тетрадь на столе. Черт.
Его глаза задерживаются на моих, я наблюдаю, как темно-синий цвет становится глубже, когда зрачки расширяются. Мои губы приоткрываются, я делаю короткий, но резкий вдох. В животе начинается дрожь, а руки немеют и покалывают.
Я даже не могу понять, почему мы смотрим друг на друга. Не могу прочитать выражение его лица, так как оно просто пустое или является таковым. Его нижние веки слегка дернулись, глаза совсем немного сужаются, но достаточно, чтобы заметить изменение взгляда. Я закрываю рот и втягиваю губы, прежде чем облизнуть их языком. Внезапно они стали сухими, как и весь мой рот.
— Мистер Прайс, я хотел спросить, могли бы вы объяснить мне шестой вопрос?
И вот так странный магнетизм обрывается, а мы оба отворачиваемся.
Никогда в жизни не чувствовала ничего более волнующего и чудесного. Это так странно, что я дрожу до конца урока и не заканчиваю работу. Мой разум слишком пуст, а тело слишком слабо. Даже мое сердце чувствует легкость, каждый удар кажется вспышкой, а не обычным тяжелым биением сердца. Что, черт возьми, со мной не так?
Как только раздается звонок, я хватаю свои вещи, складываю их в сумку и встаю, утаскивая за собой Хейли. Часть меня слишком смущена, чтобы смотреть на мистера Прайса. Он, скорее всего, думает, что я одна из его чудаковатых преследовательниц, исходя из того, как я на него пялилась.
— Где пожар? — смеется Хейли, забавляясь моей безумной необходимостью убраться из класса. — Я собиралась узнать, не нужна ли мистеру Прайсу помощница, — хнычет она, слегка надувшись, пока я тащу ее по коридору. — Ало? Земля вызывает подругу.
— Мне нужны твои заметки с урока.
Мы останавливаемся на углу возле общей зоны, и она моргает, явно сбитая с толку моей просьбой. — Какого урока?
— Этого урока.
— Так и знала, — хихикает она, снимая сумку с плеча. — Ты точно витала в облаках весь урок. Представляла его голым?
— Фууу, нет! — Я вру, потому что уверена, что в какой-то момент представляла. — Он учитель. Наш учитель, который старше нас, по крайней мере, на десять лет.
— Теперь я точно знаю, что ты лжешь, так как я могла говорить о ком угодно! — Она смеется еще громче, но я закрываю ей рот рукой, чтобы она замолчала.
— Так могу я взять твои заметки?
— Дай подумать… — На ее губах ухмылка, она постукивает пальцем по подбородку и поднимает глаза к потолку. — Нет.
— Что? Почему?
— Эмм… потому что все оставили их на своих партах. Они предназначались для оценивания. Это были вопросы, а не заметки. — Она снова начинает смеяться, поэтому я тащу ее за угол, подальше от посторонних ушей. — То есть все, кроме тебя.