Папа задыхается от страха и печали. Моя рука находит его плечо. Мир расплывается, когда мы следуем за ними к машине скорой помощи.
— С ней все в порядке, она просто упала. — Объясняет один из них. — Боюсь, что из-за нехватки места только один из вас сможет поехать в машине скорой помощи.
Я киваю, не в силах говорить.
Мой отец поворачивается ко мне, его глаза опухли и покраснели от непролитых слез.
— Не мог бы ты поехать в машине с ней? Я соберу несколько ее вещей и поеду.
Я не возражаю. Вместо этого забираюсь в заднюю часть скорой и сажусь рядом с временной кроватью матери. Беру ее за руку, которая, кажется, вибрирует. Так сильно она дрожит.
— Привет, — бормочет она слабым голосом.
— Привет, — бормочу я в ответ, мой голос повторяет ее. Кончиками пальцев убираю ее волосы со лба. Фельдшер вводит катетер в верхнюю часть ее руки. Это стандартная процедура, но я хочу ударить его за то, что он причиняет ей дополнительную боль.
— Где она упала? — Я не поднимаю глаз. Смотрю на маму, наблюдая за ее лицом в поисках любых признаков беспокойства, но она кажется спокойной, просто слабой и усталой.
— Нижняя половина лестницы. У нее большая шишка на затылке, но уверен, что с ней все будет в порядке.
— Просто сотрясение?
Он кивает, проверяя ее пульс и кровяное давление.
— Скорее всего. Они, вероятно, продержат ее там ночь или две, в основном из-за состояния. Они захотят знать, что стало причиной падения. Был ли это несчастный случай или что-то связанное с Альцгеймером. — Он светит фонариком в глаза моей маме и начинает задавать ей серию вопросов. На большинство из них я не могу ответить, меня бесит тот факт, что не могу сделать этого для нее.
Глава 5
Элоиза
Телефонный звонок выводит меня из глубокого сна. Переворачиваюсь и проверяю свой цифровой будильник на прикроватной тумбочке. Сейчас три часа ночи. Кто, черт возьми, звонит в три часа ночи?
Медленно встаю с кровати и выхожу в коридор, на ходу одной рукой убирая волосы с лица. Пальцы запутываются в колтунах, а нога цепляется за ковровую дорожку в холле, из-за чего я спотыкаюсь, не успев дойти до лестницы.
— Чтоб тебя.
Как только я кладу руку на трубку, телефон перестает звонить.
— Дважды чтоб тебя. — Мне аж не терпелось высказать им парочку теплых слов.
Разворачиваюсь, готовая вернуться в уютную постель, но телефон снова начинает звонить. Идентификатор вызывающего абонента показывает незнакомый мне номер. Беру трубку и подношу к уху, мой рот открывается, готовый начать материться.
— ВЫ ЭТО СЛЫШИТЕ? — Моя рука мгновенно отдергивает телефон от уха, когда звук хэви-метала заполняет трубку вместе с сердитым мужским голосом. — ВЫ МЕНЯ СЛЫШИТЕ? ПОТОМУ ЧТО Я САМ СЕБЯ НЕ СЛЫШУ!
— Эмм…
— ТРИ НЕДЕЛИ. ВЫ МНЕ ОБЕЩАЛИ, ЧТО УЛАДИТЕ ЭТО, А ЭТО, ЧЕРТ ПОБЕРИ, НЕ УЛАЖЕНО!
— Я… О чем, черт возьми, вы говорите?
Кто бы это ни был, он на мгновение замолкает.
— Черт… вы… вы не Блэкберн.
— Зависит от того, какой именно Блэкберн вам нужен. Если вы ищете Даррена, то он вчера уехал и не вернется до воскресенья.
— О… — Он ругается себе под нос. — Слушайте. Мой сосед… Боже, я, блять, не могу сосредоточиться. Вы слышите музыку?
— Да. На каком участке вы находитесь? — Я только предполагаю, что он один из папиных арендаторов. Мои предположения кажутся верными.
— Апартаменты Миллса. Номер три.
— Ооооу. — Я съеживаюсь. — Вы живете рядом с лысым парнем, у которого мясистые руки с хитроумными татуировками обнаженных женщин, верно?
— Да. Есть ли какой-то шанс, что вы сможете позвонить Даррену и попросить его разобраться с этим?
Я вздрагиваю. Ничего из того, что собираюсь сказать, не успокоит бедолагу, имеющего дело с таким шумом в столь позднее время.
— Нет, он уехал с моим дядей. Работает над новым строительным проектом, в ином случае я бы ему позвонила. Одну секунду… позвольте мне позвать мою маму.
— Ты всего лишь ребенок? Блять… то есть… черт, прости. Я продолжаю ругаться. Это был не очень хороший день.
— Повисите, две секунды. — Кладу телефон на стол и бегу вверх по лестнице. Только у нас в двадцать первом веке есть проводной стационарный телефон. Не утруждаю себя стуком, прежде чем открыть дверь в комнату моих родителей. Мама должна быть одна, а еще она всегда носит ночную рубашку.
— Мам? — Свет заливает чистую бежево-зеленую комнату после того, как щелкаю выключателем. К сожалению, я сталкиваюсь с пустой кроватью.