Ричер ничего не сказал.
Хелен сказала:
— А еще она очень увлечена политикой и очень активна.
— Насколько активно это «очень активна»?
— Это всё то, что она делает. Это для неё, как работа, а Генри работает в своём магазине велосипедов большую часть времени.
— Значит, она больше, чем в парочке баз данных. В паре сотен, по крайней мере.
— И большинство из них, наверное, отмечено красным флажком. Я имею в виду, что она, конечно, не Че Гевара и не председатель Мао, но память компьютера сильно подешевела в наше время, и её нужно заполнить чем-нибудь. Она где-то в верхнем миллионе, я уверена. И я также уверена, что запрограммирована и ответная реакция. Экраны будут светиться, как новогодняя елка, и её найдут хоть в Египте, хоть в Сирии. Она попадёт в систему. Может, ей позволят вернуться домой через год или около того, немного странной и не в себе, если она переживет всё это.
Ричер сказал:
— Это, может быть, не ракета, а какой-нибудь скучный черный ящик, полный закодированных данных. Может быть, он упал со спутника, а не с самолета. Возможности использования его кем-то нет, что делает идею поисковой партии безумной. Они не собираются гоняться за тенями. Если они увидят Генри и Сюзанн рядом, одетых, как туристы, шагающих, как туристы, и говорящих, как туристы, они посчитают их туристами. Они дадут им глоток воды и разрешат идти своей дорогой.
— Вы в этом уверены?
— Это одна из множества возможностей.
— А как насчет всех остальных?
— Думаю, что некоторые из них слишком близки к тому, что вас беспокоит.
— И как их много?
— Практически все из них, на самом деле. Самое неприятное, что она гражданка другого государства, имеющая проблемы и находящаяся в центре закрытой зоны национальной безопасности.
Хелен сказала:
— Мы должны вывести их оттуда.
Сопротивление было бесполезно, Ричер понял это сразу. Он был реалистом, даже стоиком, в первоначальном значении этого слова. Парень, который принимает условия, какими бы они ни были, а не пытается изменить их. Он спросил:
— Как быстро они идут?
Хелен ответила:
— Не очень быстро. Это удовольствие, а не работа. Они сходят с тропы, оставляя следы на девственной земле, рассматривают всё, слушают птиц и ветер в деревьях. Мы сможем догнать их.
— Будет лучше, если мы опередим их.
— Как?
Они начали с кухни в закусочной, где растерянный парень из дневной смены дал им два ножа, похожих на мачете, большие ножи мясника для резки мяса. Затем они поспешили вниз к причалу для каяков и арендовали изящную двуместную лодку. Она была ярко-оранжевого цвета и имела водонепроницаемую ткань вокруг отверстий для гребцов. Как понял Ричер, гребец должен привязывать её к своей талии и носить лодку, как пару штанов, чтобы вода не попадала внутрь. Ему это показалось излишним в погожий день в августе, на внутренних водах примерно таких же спокойных, как мельничный пруд.
Ричер занял заднее сиденье, слегка тесное для него. Хелен впереди расположилась удобнее. Выпускающий парень отпустил веревку, и они пошлепали прочь, сначала вразнобой, но с каждым разом всё лучше и лучше. Ритм постепенно настраивался. Длинные, равномерные, толкающие вперед гребки. Как в плавании, но быстрее. И быстрее, чем ходьба тоже. Конечно быстрее, чем наслаждаться природой, оставлять следы на девственной земле и слушать птиц. Наверное, раза в два быстрее, а может и больше, что было хорошо. Озеро поворачивало, как согнутый подзывающий палец, дающий им возможность созданного природой обходного маневра, сначала идти параллельно тропе, а затем срезать путь до дальнего конца пальца, прямо туда, где должен находиться его ноготь, чтобы оказаться настолько близко к тропе, насколько получится. Потому что после поворота озеро врезалось в лес, так же, как Мэн врезался в Канаду. Как лезвие, или как рана от ножа. Дальний конец мог увести их ярдов на двести от тропы, ну на четверть мили, в худшем случае. Первобытная часть леса из-за воды не была широкой в этом месте. Как залив, или устье реки.
Они продолжали плавание. Не как в спринте, скорее, как в гонке на среднюю дистанцию. Где-то на милю, наверное. Как в черно-белой хронике, где худощавые джентльмены нарезают круги по гаревым дорожкам. Мешковатые белые майки, гримаса на лице, упорство и терпение. Оба мачете лежали между ног Ричера. Они скользили назад и вперед, назад и вперед, в такт с каждым гребком.
Дальний конец пальца представлял собой каменистую V, плотно зажатую стволами деревьев, которые позволяли легко зафиксировать лодку, чтобы выбраться из неё. Опора для рук была повсюду, но было трудно подняться на берег более, чем на фут. Было необходимо протискиваться между стволами сначала одним плечом, затем другим, внимательно контролируя, куда ставить ногу, словно пересекая переполненную комнату на вечеринке. Единственным исключением было то, что это были фигуры, а не люди, все они были из материала, твердого, как железо, и освещалось всё не свечами, а странным зеленым свечением от яркого солнца, проникающего сквозь миллиард молчаливых и неподвижных листьев.