Глава первая, в которой покой нам не только снится
Роскошную спальню под самой крышей высокой башни древнего замка озарили солнечные лучи… ну, по крайней мере, попытались озарить, в несчётный раз с досадой увязнув в пыльных стеклах и ветхих, также насквозь пропылённых гардинах. Засохшая герань в горшке с окаменевшей почвой на подоконнике безмолвно вопияла, жалуясь на тысячелетнее отсутствие животворящей влаги — не рассыпалась прахом она лишь по причине толстого слоя всё той же пыли, играющей роль штукатурки. Снизу доносились вопли, лязг, грохот, рёв и змеиное шипение боевых проклятий, однако покоя мирно почивающего обитателя спальни не могло нарушить ничто.
Шум битвы внизу затих, но вскоре из-за пыльной двери донеслись приближающиеся звенящие шаги — дробный цокот приблизился, на миг стих, затем ручка задёргалась, пытаясь повернуться, и из коридора донеслась серия весьма прочувствованных эпитетов в адрес «косорогих дуболомов». Мерцающее синее свечение окутало дверь, и замок с тартаровым хрустом провернулся, отплёвываясь облачками невесомой ржавой трухи. Дверь со скрипом качнулась, силясь пафосно распахнуться пред героем, вторгшимся в юдоль печали и древних проклятий… и намертво застряла в проржавевших петлях.
— Да чтоб вас!.. — рявкнули в коридоре, и дверь, захваченная мощными чарами, отлетела в сторону под протестующий скрежет рвущихся петель, ударилась об стену и повисла, перекосившись. — Это ж каким надо быть недоумком, чтобы так накосячить со стазисом в элементарном «мешке»?!
Вломившаяся в комнату разьярённая аликорнесса в черно-синей глухой броне, покрытой копотью и пятнами драконьей крови, прислонила к стене здоровенный и ещё дымящийся воронёный фламберг, по клинку которого пробегали угасающие молнии, сорвала шлем и гневно оглянулась.
— Ну, и где этот… а-апчхи! — взметнувшиеся с остатков ковра клубы пыли окутали пришелицу, и та мгновенно пожалела, что скинула шлем с его магическими фильтрами, но было поздно. Следующие несколько минут немилосердно чихающая принцесса пыталась воевать одновременно с пылью, чихом, никак не попадающим на голову из-за непрерывного чихотрясения железным горшком, и желанием испепелить к дискордовой матери всю эту сказочную мусорку. Наконец ей удалось нахлобучить шлем, попав рогом в надлежащее отверстие, кое-как отфыркаться от першащей в носу и глотке памяти веков… к-кобыль её заешь, и очистить заклятиями помещение. Герань с явным облегчением наконец-то почила с миром. Красочно живописав в процессе очистки родословную копытного рогоинвалида умственного труда, наколдунившего сиё пространственное безобразие, помянув заодно сестрицину дурь и дворцовых снобов с их дурацкими идеями, Луна двинулась дальше.
— Как сидеть на троне и раздавать указания, это мы завсегда, — кипятилась принцесса, которую наконец-то прорвало, топая к ложу. — А как гонять кошмары, рубать монстров и рехнувшихся королей-колдунов, усмирять пограничье, и даже с бухты-барахты спасать тирековых принцев — так это только Луна, больше некому, а как же? Гвардия же понесёт «неоправданно высокие потери», и придётся подбирать в гарем новых… рогоносцев. Бессмертной мной, конечно, затыкать все дыры проще, ага. Тьфу! И на кой хвост ей вдруг сдался тот принц?! Тщеславие почесать? Узнаю, какой удод подкинул сестрице эту «гениальную» идею — выпну на Гадес в обгон его визга! Делать мне больше нечего — за принцами бегать, и так продыхнуть некогда!..
Луна сердито рванула ткань балдахина, открывая вид на причину своего плохого настроения. Которое отнюдь не улучшилось от того, что трухлявая конструкция попыталась рухнуть ей на голову, грозя похоронить вместе с ложем и принцем под складками полуистлевшего бархата. Удержав балдахин магией и свалив его кучей под стену, принцесса с мрачным сопением обозрела свою находку. Безмятежно дрыхнущий солнечно-жёлтый аликорн-жеребец с гривой и хвостом словно из текучего расплавленного золота, которое заполняло обширное ложе и стекало на пол, многометровыми завитками и кольцами окружая кровать, выглядел довольно смазливым.
Однако на Луну, разобиженную на весь мир, вконец зазнавшуюся сестру и напыщенных идиотов, всячески ей потакающих, особого впечатления он не произвёл — она желала лишь поскорее избавиться от очередной мороки и в кои-то веки хорошенько выспаться… хоть и осознавала, что эти планы несбыточны. Клёпаный двор, клёпаная политика с трижды клёпаной бюрократией, да ещё Тия со своим свеженаетым гонором. Ни выходных, ни отпуска — покой нам только снится, ага. Чужими кошмарами каждую ночь. Даже в снах та же клёпаная канитель! Будь её воля, хоть тысячу лет продрыхла бы без просыпу, ей-ей. Да где там…