Я закусила губу, стараясь не застонать на весь дом и не выдать наши неприличные занятия на всеобщее услышание. Тем временем, умелые руки Клауса проворно сняли с меня черную блузку, не став разбираться с пуговицами.
– Мы не можем, – остатки разума пытались протестовать. Я чувствовала, что еще не готова попрощаться с ним. Я была еще совсем не готова отказаться от его кожи на моей коже. Я была совсем не готова отправить этого чудесного мужчину в тюрьму. Я была совсем не готова потерять его.
– У тебя уже было? – спросил он, прервавшись лишь на секунду, и то, только для того, чтобы избавить меня от черных джинс.
– Нет, – призналась с надеждой, что это приостановит его.
– Значит, мы сделаем все по правилам, – прошептал он, заставив меня немного приподняться, чтобы полностью избавить от белья.
В свете ночных фонарей я видела, как зажглись его глаза, от одного лишь вида моего обнаженного тела. Я не понимала, как дошла до такой жизни, как позволила мужчине, старшему вдвое так бессовестно раздевать меня, но тело-предатель. Оно не хотело думать о будущем, о том, что я собиралась использовать приемного брата в личных целях, оно не думало о том, что мне только шестнадцать, оно не думало о том, что у этого мужчины есть жена, с которой он, наверняка, не раз вытворял такое. Оно не думало. Оно лишь дрожало от каждого его прикосновения, отзываясь на каждую ласку.
– Не сегодня, – бессвязно оповестил он, прокладывая дорожку поцелуев от груди к самому заветному месту, – Не бойся, – Клаус пытался успокоить меня, но его хриплый голос лишь больше заводил.
Я откинула голову назад, не в силах смотреть на его голову, которая вдруг оказалась между моими бедрами. Его крепкие руки сжимали мою талию в страхе, что я сбегу, а язык оставлял мокрую тропинку по пути к розовой киске, которая уже давно изнывала от желания.
Я услышала его легкий смешок, прежде чем ощутила на клиторе влажное прикосновения языка, который тут же принялся вырисовывать узоры, известные ему одному. Я схватила одеяло, закусывая его, лишь бы не закричать от нарастающей тяжести внизу живота.
– Блять, – выпалила я, извиваясь каждый раз, как его язык возвращался к взрывной кнопке, – Остановись, я не выдержу, – надрывистым голосом попросила я, не понимая сама, что вообще чувствую. Со мной никогда такого не было прежде.
– Расслабься, – мужчина переместил одну руку с талии к моей девственной дырочке, и принялся ее массировать, пока я умирала в агонии.
– Клаус, – взмолилась я, ощущала все большую пульсацию в теле.
– Кончай, милая, – произнес он, прежде, чем погрузить свой палец в мое жерло, одновременно с тем, как его губы втянули мой клитор, бессовестно посасывая.
Мои ноги в бешенном ритме затряслись, а тело словно вознеслось к небесам, оторвавшись от постели. По каждой клеточке пронеслась сладкая истома, и я прикрыла в глаза, осознавая, что впервые в жизни испытала оргазм.
– Ты самая вкусная, – нагло прошептал он, забирая меня в свои объятия.
Глава 12.
Встреча со старым школьным приятелем ничем хорошим не закончилась. Мы лишь напились и повздорили, поэтому из кабака я удалился в самом, что ни на есть, мрачном состоянии, подкрепляемом градусом виски. Больше всего в жизни я не хотел возвращаться домой, особенно в таком состоянии, когда настроении и так ниже плинтуса.
Там меня ждала лишь омерзительные жена, доставучие родители и пустота в душе. Но с каких-то пор ноги сами вели к особняку. Был один лишь человек, которого я хотел увидеть. Сам дьявол не позволял мне выбросить черноволосую из головы. Иногда, когда я задумывался, мне казалось, что какие-то высшие силы все же существуют, они испытывают тебя на прочность, сводят с ума, проверяют поддашься ты пороку или останешься чист. Но, что, если мою душу уже не спасти? Что, если уже слишком поздно?
Размышляя о том, что своими желаниями я могу испортить молодой девочке жизнь, я добрался до ее комнаты и притаился в темноте, не понимая самого себя.
Она пришла гораздо позже положенного со снова сбитыми костяшками. Меня определенно пугало то, чем она занимается, но это было не совсем то, что на самом деле беспокоило. Меня больше волновало то как она дышала подо мной, как шептала мое имя, как кусала все вокруг, стараясь заглушить стоны, как призналась в невинности, как хваталась за мои плечи, когда я обнял ее после всего. Инга была совсем маленькой птичкой, которой даже не надо было лететь на огонь. Он сам следовал за ней.
Я ненавидел жизнь за то, что всего спустя десять минут мне пришлось встать и как ни в чем не бывало лечь спать в одну постель с той, кто давно вызывает во мне лишь ненависть.