Думаю, мы бы даже могли одержать победу, если бы не пожаловали смотрители с дубинками, разогнав все по комнатам.
– Завтрака сегодня для вас не будет, наслаждайтесь собственной кровью, – раздраженно бросил один из них, запирая камеры.
– Ты очень изменился, – прошептала черноволосая, когда мы остались одни за решеткой. Я лишь горько усмехнулся на ее слова.
– В чем же именно я изменился? – с иронией спросил, замечая кровоподтеки на собственном лице. Не мешало бы обработать, но все здесь уже давно привыкли жить в полной антисанитарии. Сепсис был любимым другом заключенных, поэтому я просто смахнул капли, что текли с виска и вернул свой взгляд на девчонку.
– Во всем. Ты стал очень сильным, подстригся, накачался, огрубел и зачерствел, – констатировала она факты, словно я сам этого не знал.
– Твоими стараниями, – кивнул я, вспомнил я, что сейчас время моей тренировки.
Пока Инга лепетала нелепые извинения и оправдания, я упал на пол, встав в планку. Не было секундомера, поэтому я просто продолжал стоять пока не прочитаю несколько глав. Затем отжимания, подтягивания, все, что я мог позволить себя в работе с собственным весом, бой с тенью, бой со стеной. Все мои усилия были брошены на игнорирование соседки. Мне удавалось, пока она не произнесла свой самый масштабный бред.
– Я же знаю, что все еще не безразлична тебе, – выкрикнула она, когда не смогла добиться моей реакции на предыдущие фразы.
– Ты смешна, – наконец, ответил я, устав от потока слов.
– Я же видела, как ты меня там защищал, – смотрела она с надеждой.
– Не быть мудаком и кого-то любить не одно и тоже, – доходчиво объяснил я.
Глава 23.
Впервые за год я спала спокойно, без мучительных сновидений, без истерик, без таблеток. На утро показалось, что я ожила. Тело наполнилось новой энергией, а жизнь приобрела смысл. Пусть Клаус пока отрицает свои чувства. Пусть пока он меня ненавидит. Пусть пока он обижен. Пусть пока он груб и черств. Но я смогла получить ответ на вопрос – есть ли у меня шанс. В его глазах всего на миг мелькнула моя единственная надежда. Я знала, что он хоть на секунду, но задумался. Значит, все было не потеряно.
Я вымолю у него прощение любой ценой, заставлю снова и снова ко мне прикасаться, пока он не сойдет с ума точно так же, как и я. Я верну себе тот его взгляд, которым он смотрел на меня в роковое Рождество. Эти мысли придавали мне сил, воскрешали. Впервые за долгое время я приняла полноценный душ, собрала в тугую косу волосы, надела оранжевый костюм и стала тенью Клауса.
Я отслеживала каждое его движение, стараясь не отставать. Я отжималась рядом с ним, стала тоже пропускать завтраки, когда он устал опекать меня. Я не брезговала влезть вместе с ним в драку, зря что ли столько лет выступала на ринге. Я смотрела в зеркало и не узнавала саму себя. Глаза снова приобрели вес, немного мышц вернулось, а поверх шрамов от былых порезов расстелилась дорожка из ярких синяков.
– Нахрена ты это сделала? – спросил одним утром Клаус, когда я вместе с ним подтягивалась.
– О чем конкретно ты? – я много чего совершила за последнее время.
– О твоих шрамах, – он бросил взгляд на мои руки и тут же отвернулся, мгновенно возвращая себе маску безразличия. Но меня было уже не обмануть.
– Сначала это помогало остановить панические атаки, но потом и это перестало действовать, – если я и могла заслужить доверие Клауса, то только правдой. Он больше не простит мне ни одной лжи.
Он ничего не ответил, словно и не спрашивал. После этого разговора, мужчина еще более старательно избегал меня, словно испугался собственных чувств. Но я продолжала стелиться перед ним, падать в ноги лишь бы заметил. Кричала, била, лишь бы проявил хоть какую-то эмоцию.
– Лучше наори на меня. Избей. Убей. Только перестань казаться безразличным, – кричала я, колотя его мощную накачанную спину своими маленькими кулачками.
– Мне не надо казаться, – коротко. Лаконично. Но мне этого недостаточно. Прошел месяц с тех пор, как мы живем в одной камере, но он так и не посмотрел на меня, как прежде.
– Ты лжешь! Ты просто лжешь, потому что боишься! – я сама была в этом виновата. Понимала. Признавала. Сожалела. Но без него мне не жить.
– Заткнись, – он резко обернулся ко мне и грубо схватил за шею, перекрывая весь доступ к кислороду. Но я его не боялась. Я знала, что он не причинит мне вреда, каким бы зверем не выглядел в приступы ярости, – Ты задолбала выносить мне мозг! – выдохнул он напротив моих губ, прежде, чем жадно впиться в них.
Я задохнулась от эмоций, внутри все ликовало от самой главной в мире победы.