– Тайлер, закрой свою пасть. Я тебе последний раз говорю, – рычит Уэсли.
– И что ты мне сделаешь? – Иду к нему и отталкиваю от Эштон. Если я ему сейчас вмажу, она обязательно попадет под кулак. – Ты, козлина, обязан нести ответственность за ребенка! Если ты знал, что она в положении, тогда какого черта ты сидишь и пьешь пиво! А ты… – Я поворачиваюсь к Эштон. – Резинки лежат в большой упаковке слева от тебя в тумбочке! Надо было просто протянуть руку! Как ты закончишь учебу?! Как ты маме в глаза будешь смотреть, когда этот дебил тебя кинет? Маме отдашь ребенка?
Уэсли толкает меня, и я падаю задницей прямо в кресло. Подскакивает ко мне и хватает за воротник футболки.
– Еще слово, придурок, и я тебя убью. Скажи спасибо Кейт за то, что тебе сделают операцию, ясно?! И скажи спасибо, что я тебе не вмазал прямо сейчас, потому что ты сдохнешь, и твоя сестра мне никогда это не простит.
– Какого хера ты сейчас сказал? Мне все оплачивают. – Чувствую слабость, у меня просто нет сил оттолкнуть его.
– То, что именно она рыдала на груди у Стена. Она просила его потом вычесть все с нас. Умоляла, – шипит он.
Медленно до меня доходит весь смысл ситуации. Я гребанное ничтожество опять прячусь за ее юбкой. Я долбанная тряпка и слабак. Она не верит в меня.
– Забирай Эш и долбанную Кейт, и валите из этого дома! – рычу я. Отмахиваюсь от его руки и встаю на моментально слабеющие ноги. – Я сказал, собирайте шмотки и валите отсюда. Все! – Хватаю ножку от стола и опрокидываю его. – Пошли все! Пошли все!
– Тайлер, – едва слышно произносит Кейт, – эй, успокойся.
Краем глаза вижу, как Уэсли уходит, видимо за Эштон, зло смотрит на меня и показывает фак.
– Я сейчас все приберу. Ты должен лечь и полежать. – Она обходит меня, гордо выпрямившись.
– Я сказал, иди на хер отсюда вместе с этими идиотами.
Она не обращает внимание на мои слова и спокойно собирает бутылки, уходит в сторону кухни.
– Ты меня слышишь?! – ору я. – Собирай шмотки и вали отсюда!
Она возвращается, и не единый мускул на ее лице не двигается. Она становится на колени и осторожно собирает осколки бутылок в ведро.
Хватаюсь за голову и издаю рык злобного животного.
– Ты меня бесишь! Я не хочу больше тебя! Ты не нужна мне, ты понимаешь? Меня тошнит от того, что ты постоянно рядом. Что ты ноешь надо мной! Ты бесишь меня этим детским выражением лица, – ору на нее.
Ноль реакции, она уносит все в кухню и возвращается назад с тряпкой в руках.
Мимо меня проходят Эштон и Уэсли с сумкой в руках.
– Наслаждайся, мудак, мы уходим. – Скалится Эштон.
– Иди, иди. Только не забудь маме сообщить, что она скоро станет бабушкой. И отец ребенка не дает тебе никаких гарантий, – ору ей вслед.
– Урод, – говорит Уэсли и захлопывает за собою дверь.
– А ты долго еще будешь тут стоять на коленях? Я тебя не собираюсь отказываться от своих слов! – Глаза давит от адской боли. Мне кажется, вот-вот они вылезут из орбит. Пытаюсь встать и падаю назад в кресло.
– Как я все это ненавижу, – выдыхаю я.
Вновь пытаюсь встать и падаю с кресла на колени.
– Кейт, я прошу тебя, уйди отсюда. Уходи. Оставь меня в покое. – Меня рвет на пол. И я чувствую ее заботливые руки на своих плечах. Она гладит меня между лопаток и подставляет что-то, пока я блюю. Из меня выходит вся желчь. От боли зажмуриваю глаза и стону. Мне невыносимо, что она видит меня в таком состоянии. Я знаю, что сорвался на всех них, но не могу сдерживать это гребаное гадство.
– Я прошу тебя, уйди, пожалуйста. Прошу, – тихо говорю Кейт.
Сажусь на пол и обхватываю голову руками.
– Успокойся. Давай я помогу тебе подняться и отведу тебя в постель. Где твои таблетки? – Она гладит мою шею.
– На верхней полочке в кухне. Посмотри за бокалами.
Она встает и уходит, я слышу, как звенят стаканы. Уверен, она очень нервничает.
Пытаюсь сам встать и опять неуклюже падаю.
– Черт, – стону я. – Я долбаный урод. Ненавижу себя. – Обхватываю голову руками и сдавливаю так сильно, что мне кажется, что от этого мой череп лопнет, просто расколется на все части.
– Вот, выпей. – Она закидывает три таблетки мне в рот и подставляет стакан с водой.
Отходит в сторону, и я слышу, что она трет тряпкой мою блевотину. Не могу раскрыть глаза. Устраиваю удобней голову и жду, когда боль отступит. Мне просто это необходимо. Я слышу ее тихие шаги, как она вытирает все, и передвигается по гостиной.
Не знаю, как я буду смотреть ей в глаза после того, что я наговорил ей только что. Как вообще мне вести себя со всеми ними. Я повел себя как мудак.