Мысли в голову лезут...
А этот гаденыш... зашевелился... видимо, просто не рассчитывал на такое. Прорабатывал варианты переговоров — а на такое не рассчитывал.
Интересно — попытается взять на патриотизме? Или угрозами?
— Да, нам известно о вашей деятельности в Североамериканских соединенных штатах — сказал полковник, явно чтобы потянуть время
— Вам ничего об этом не известно — резко сказал я — не врите. Кстати, Саид-бека я не убивал, но убил кое-кого другого из ваших. Это вас никак не смущает, когда вы предлагаете мне сотрудничество, нет? У вас не принято — один за всех и все за одного.
Думал «повысить градус» еще выше — но сразу, по непроизвольной реакции понял, что допустил серьезную ошибку. Полковник улыбнулся, показав белые как снег зубы. Значит, либо совсем недавно здесь, либо и вовсе — прилетел утром. Зубы у всех здесь плохие — вода сказывается.
— Панкратова? Да скатертью дорога, ни дна ему ни покрышки. Он совсем ошалел от жадности, и других в это втянул, мразь. Позорил нас и наше движение. Он был нам нужен — но чтобы вы знали, мы все равно собирались расстрелять его, как только придем к власти. С такими нам не по пути. И ни с кем не путайте нас, сударь, не нужно. Наша мотивация вовсе не выражается в деньгах.
— И в чем же она выражается, позвольте спросить?
— Вам никогда не казалось, господин адмирал, что наша история неким образом... застряла в какой то яме. Двадцать первый век на дворе, а у нас все еще абсолютная монархия. Право же, перед людьми стыдно.
— Предлагаете привести к власти Думу?
— Ну что вы, право. Конечно я... не в тех чинах, чтобы говорить об этом, но все же рискну. Полагаю, вам известны настроения народа, все хотят ответственное правительство[4]. Но мы то с вами понимаем, что такое Дума и каким может быть ответственное правительство. Дума — это сборище краснобаев, которым Его Величество в неизречимой мудрости своей дал трибуну, памятуя завет своего великого предка Петра — дабы тупость каждого видна была. Однако, население заражается вредными и угрожающими стабильности идеями именно оттуда. В свою очередь ответственное правительство, назначенное Думой — будет не более чем сборищем агентов деловых кругов, каждый из которых будет преследовать свои собственные интересы.
— Я собственно не понял — так что же вы хотите поменять и ради чего.
— Охотно объясню. Народу бессмысленно что-то втолковывать, ему надо дать почувствовать это. Сейчас — все больше и больше молодых людей заражаются вредными и политически ошибочными идеями демократизма. Интеллигенция влияет на умы масс. Но настроение толпы — изменчиво. Через несколько месяцев, когда жить станет намного хуже чем сейчас, а попытка демократизации придет в тупик— мы будем встречены овациями толпы, и толпа же — выдаст нам своих вчерашних лидеров на расправу.
— Военная диктатура — спросил я — желаете повторить аргентинский вариант?
— А почему бы и нет? В столицах немало людей, которые заслужили виселицу без суда и следствия. Да и в целом... это лучше чем царствие велеречивой царственной проститутки...
Последнее — полковник сказал очень и очень напрасно. Потому что у меня в кабинете — старая, оставшаяся еще с Мексики привычка — под столом, прикрепленный широкой полосой скотча — ждал своего часа пистолет с глушителем. И сейчас он пригодился — я отодрал его и, прежде чем полковник успел что-то понять — выстрелил и убил его.
Зачем я это сделал?[5] Затем, что есть одно правило, которое не мешало бы помнить любому: если ты живешь по законам беспредела, не удивляйся, если и с тобой поступят по законам беспредела. И не веди себя так, как будто Бога нет над нами. Эти люди — давно шагнули за грань допустимого, они на моих глазах — бессудно и беззаконно расправлялись с людьми, они плели интриги, а теперь — умышляли на государственный переворот и свержение Монархии. Италия, Аргентина... а теперь и нам предстояло испить ту же чашу. Если кто-то их не остановит.
Если удастся предотвратить государственный переворот — я буду прав по определению, ибо присягал Его Величеству каждым своим действием и намерением укреплять Престол. А если не удастся... придется бежать, но мне, увы, не впервой...
За что же нам такое? Может за то, что мы — покусились на мировое господство? Кажется из Библии — не убоюсь я зла...
Да и еще. Терпеть не могу, когда Ксению Александровну кто-то называет проституткой, даже царственной. Одного борзописца — я исхлестал в свое время за это плетью, а эту мразь, изволите видеть, просто пристрелил как собаку.
Первым делом я запер дверь — она запиралась изнутри, как и любые двери в этом здании. Второе — оттащил тело Корнеева в комнату отдыха и, отодвинув от стены диван, перевалил его туда. Третье — я открыл потайное отделение сейфа. Достал оттуда два паспорта, две офицерские книжки, несколько карточек, банковских и офицерского общества взаимного кредита, два пистолета, каждый из которых был чист и куплен лично мной нелегально. Кашида — арабский мужской головной платок, которым можно и лицо прикрыть, полный комплект одеяния пуштуна. Два сотовых телефона, верней один сотовый и один коммуникатор — ни один из них никак не связан со мной, плюс еще набор предоплаченных СИМ-карт на всякий случай.
Рукоять того пистолета, из которого я только что стрелял — я протер, а сам пистолет — разобрал, снял ствол и сунул в карман, остальное бросил в урну. Ствол выброшу потом, на улице, без ствола ничего не доказать. Больше он мне не нужен, а носить с собой пистолет, из которого только что совершил убийство... помилуйте.
В голову пришла полная сермяжной правды фраза — мятеж не может кончиться удачей, если закончится — его зовут иначе...
Мало кто знал, что из моей комнаты отдыха есть еще одна дверь, в кладовку, в которой держат пылесос и прочие вещи, которые не стоит держать на глазах...
Выходя из здания — я пристроился к довольно большой группе людей — и, конечно же заметил и людей, которые ждали Корнеева. Военная контрразведка, ремеслу им не мешало бы поучиться — кто же берет на такое дело военный внедорожник. На меня они не обратили внимания... видимо, Корнеев приказал им ждать какое-то время, пока он переговорит со мной, и только потом приниматься за дело. Контрольный срок — еще не вышел.
Через несколько минут — я уже был на Майванде — полноводной торговой улице, главной улице Кабула. Традиционные дуканы и лавки, где торговали в основном золотом и украшениями — перемежались с бутиками самых известных брендов, вон там, например — Павел Буре. В Афганистане обычные часы — еще поколение назад было роскошью, поэтому едва разбогатевший дукандор первым делом шел и покупал себе золотые часы.
Иногда даже соломинка может сломать спину верблюду... на Востоке это хорошо понимаешь...
Было больно и горько, осознание того, что на самом деле происходит — грызло изнутри как кислота. Да... вероятно, это моя судьба, от которой не уйти, как не пытайся. Я до конца жизни — останусь один...
У одного из дукандоров я купил два телефона. Подмигнул, добавил немного — и обзавелся еще и СИМ-картами. Здесь их продавали по документами — но, как и многое другое в Афганистане, это ни черта не исполнялось.
Набрал номер. Пошли гудки, сбросил. Зашел в турецкий ресторанчик, присел за столик...
— Бир бардак чай...
Через пять минут перезвонили. Звонок дошел до адресата...
— Я слушаю... — напряженный голос Тимофеева. Если все прошло нормально — он уже ушел из места своего расположения и лег на дно и все его люди тоже, и базы данных — тоже все ушли.
— Как дела?
— Все штатно. Немного поругались с соседями.
— Сильно?
— Я же сказал — немного.
Ни он, ни я — конечно же, не сказали, ни слова о своем местонахождении, не назвали ни одного имени, ни одного населенного пункта. Дураков нема.
4
Ответственное правительство — правительство, ответственное перед Думой, а не перед Его Величеством, читай — перед олигархическим клубом. Требование ответственного правительство — звучало начиная с двадцатого века и стало одним из требований февральской революции в России. Чем это закончилось — рассказывать не надо.
5
Кому-то наверное это покажется простым убийством, но вот какая тонкость. В 1985-1991 году вторую сверхдержаву мира — убивали буквально на глазах у людей, у ее функционеров, у военных, у тех, кто должен был защищать ее и при необходимости положить жизнь на ее защиту. И никто — повторяю, ни один человек не сделал ничего дельного, чтобы предотвратить это. В этом — разница между настоящей, потомственной, в поколениях, дворянской элитой и той, которая «академиев не кончала». Дворянин ЛИЧНО присягает Его Величеству блюсти его права, преимущества и интересы и ощущает ЛИЧНУЮ ответственность за то, что происходит в стране. Конечно, и дворяне бывают разные, но по сравнению с СССР...