Наконец-то разместив свою ношу на приопорном участке, неслышной темной тенью соскользнул в воду. И тут оказалось, что я умудрился посеять карабин. Стоя раком в черной холодной ночной воде, освещаемой качающимися отсветами от немецких фонарей, и слыша своими чувствительными ушами переговоры часовых, я, подобно сборщикам устриц, перебирал ил руками, пытаясь найти вожделенный агрегат. Почти на грани паники ощутил легкое прикосновение кончика веревки, связывающей карабин с камнем, и с облегчением извлек на воздух своего красавца. Отвязав его от камня, принялся медленно, по диагонали, переплывать реку. Спустившись по течению примерно на двести метров, пристроился в промытом рекой углублении под нависшими кустами ивняка. Укрытие подбиралось мной по следующим признакам: кусты были почти полностью прозрачны по отношению к предметам, находившимся за ними на берегу, но скрывали находившееся в воде благодаря опущенным в воду густым ветвям. Прикинувшись кучкой водорослей, запутавшихся в ветвях, я притаился и принялся ждать рассвета.
Уже через несколько часов я проклял этот мост, этот карабин, этих немцев и самое главное — эти долбаные водоросли вместе с покрывающей мою кожу смолой. От водорослей жутко чесалась голова. К смоле липли все проплывающие мимо предметы и листва, к рассвету я представлял собой пример из учебника по маскировке — завернутый в брезент и промазанный смолой карабин; туловище, руки, часть лица — все это было покрыто стандартным плавающим в лесной речке сором. Уже в десяти шагах принять меня за разумное человекоподобное существо стало просто невозможно. Дошло до того, что на утренней заре я заметил карасика, пытающегося объесть с меня какие-то рыбьи вкусности и нимало не обращающего внимания на то, что перед ним вообще-то дроу. Поэтому рассвет я встретил просто как избавление, еще чуть-чуть, и я бы просто сорвался и начал расстреливать прогуливающихся по мосту часовых — просто так, из-за накопившейся злости, требующей выхода. В робких проблесках рассвета я распаковал карабин и аккуратно продул ствол, большое внимание уделив скопившейся в самодельном глушителе воде. Тихо и медленно передернув пару раз затвор, принялся вставлять по одному патроны — из имеющегося арсенала мною были выбраны бронебойно-зажигательные в надежде на то, что они надежнее сдетонируют взрывчатку. Накинув на ствол несколько прядей водорослей и установив его на заранее воткнутую в грунт рогульку, я принялся ждать появления клиента. Примерно в восемь — восемь тридцать с запада послышался тихий перестук колес.
Наведя прицел на густую тень, скрывающую мой подарочный сверток, осторожно скосил глаза на мост, пытаясь сразу увидеть и определить тип состава. Появившийся бодрый паровозик, тянущий за собой товарняки, порадовал меня, как подарок на день рождения. Дождавшись, когда сей агрегат проедет три четверти моста, я выстрелил. Громкий взбульк (обычно такой можно услышать при курении кальяна), и поднимающееся над глушителем облако пара — вот все, что случилось при нажатии на курок. Поле зрения вдруг резко окрасилось красным, и из горла раздался низкий клокочущий рык. Чертова самоделка! Ллос ее залюби! Вскочив во весь рост и сбив глушитель ударом о комель куста, я передернул затвор и выстрелил…