— Чегой-то, сынок, да по лесу один шляешься? Ты ж вроде в команде длинноухого — своих, что ль, потерял? Да и не стыдно тебе, охальник ты этакий, такими словами разбрасываться, у меня чуть уши не засохли.
Покрасневшие уши и немного смущенное выражение лица рядового дополнилось чуть опустившимся стволом, но в целом Юра, уже не сомневающийся в том, кого именно встретил, все равно держался настороженно. С появлением в жизни окруженцев нового командира всякой чертовщины Юра насмотрелся достаточно, но чертовщина эта напрямую его не касалась или происходила на достаточном расстоянии. Но вот так, в упор, разговаривать со сказочным персонажем рядовому приходилось впервые. Юра по жизни не рвался в первые ряды, почти всегда находился старший, на мнение которого можно положиться. Поэтому разумная осторожность так и сквозила в каждом его дальнейшем слове.
— За ругань извиняюсь — ноги просто неожиданно замочил. А вы, дедушка, что тут делаете? Извиняюсь, но вынужден вас задержать и препроводить к начальству. Только не злись, дедушка, я ж ведь солдат, правила у нас такие. Я в разведке — и, значит, по уставу, всех неопознанных личностей должен препроводить непосредственно к начальству, до выяснения.
— Милай, ты хоть знаешь, в какой стороне-то твое начальство? Я ж вас, людей, изучил как облупленных, стоит вам хоть на полвершка от хаты отойти, так сразу плутать принимаетесь. И самое главное, всегда в этом меня обвиняете — мол, леший заплутал, закружил, а что сам дорогу не запомнил и ногами своими корявыми постоянно противосолонь забирал — это они не понимают. Ну, так уж и быть, пойдем к твоему начальству, поздоровкаемся. Хоть побеседую с кем спокойно. А то я тут недавно с одними чудиками в серой форме поговорить хотел — молочка попросить али хлебушка, — так они, ироды, стрелять удумали! Покружат они теперь у меня, покружат. Может, через недельку к опушке-то выпущу, если уважение окажут да шапку поломать не погнушаются. А иначе — что ж, не повезло им. Неча по моему лесу без разрешения шляться.
Примерно через двенадцать минут они вошли в лагерь — опирающийся на посох маленький старичок с волосами цвета подсохшего мха и конвоирующий его рядовой, на плече которого лежал вымпел из сапог и уже почти сухих портянок…
Тогда же
Старшина Дроконов Валерий Сергеевич
«Ребят в разведку отправили, сам сижу с пулеметом, охраняю стоянку, за капитаном присматриваю да и думку гадаю — что на обед сегодня изображать? Из наличных запасов четыре банки тушенки, килограммов пять перловки, ну и НЗ из двух банок сгущенки и пары плиток шоколада — хорошо у нас диверсантов кормят. Хотя командир обещал к вечеру с мясом быть — да только тут в округе дичь вся, наверное, пуганая». Примерно такие мысли перебегали в уже седой голове старшины, рассматривающего окружающие деревья и с тревогой прислушивающегося к шумам. Еще утром, когда бойцов направляли в разведку, в голове старшины брезжила мысль, что немцы просто так взрыв моста не оставят и обязательно начнут прочесывать окружающие леса. Натолкнуться сейчас на отделение жандармов — еще один синоним слова «смерть».
«А при отходе наследили мы достаточно, как командир нас ни ругал, как ни пытался вести так, чтобы поменьше следили, все равно — собак пустят и найдут. Рано или поздно найдут. Командир тоже хорош — конфисковал последнюю махорку у бойцов, да и у диверсантов сигареты забрал. Ну, посыпал он наши следы, но на сколько той махорки хватило? Пустят собак веером и чуть попозже на наш след выйдут — делов-то. Нет, правильно мы потом болотом пошли. В лесу нас уже догнали бы. А ребята так, видимо, и не поняли, почему мы болотом поперлись — вон Сергей с Геной перед сном все чертыхались, мол, командир уже совсем озверел по болоту переться. Эх, молодежь!»
Приближающиеся шаги и неспешный разговор заставили старшину встрепенуться и перехватить пулемет. Бросив взгляд на спящего капитана, он принялся напряженно вглядываться в сторону непонятного шума. Раздвинув ветви кустов, на поляну вышла необычная процессия — странный старичок с посохом, конвоируемый рядовым Железко, держащим в руках карабин и балансирующим веткой с висящими на ней портянками и сапогами. Один конец ветки захлестнут оружейным ремнем, а середина лежит на правом плече. Подталкивая стволом, Юра подвел старичка к старшине и, скинув ветку с сапогами на землю, как ни в чем не бывало отрапортовал: