— Трау, как есть трау. Всё норовите по живому резать… Одолжить говоришь?… Очень уж строение фразы больно знакомое — ты случайно большую часть прожитого тут времени не под стенами Иерусалима провёл?
…
С самолётом всё оказалось не так радужно, как расписывал капитан. Расчалки на стабилизаторе мы закрепили, это у нас проблем не вызвало. А вот с обшивкой оперения и самое главное с тремя из шести нервюр киля были большие проблемы — для растопки они подходили идеально. Хорошо в самолёте обнаружился высокотехничный набор для ремонта — пара кусков парусины, клубок дратвы с воткнутой в него толстой кривой иглой и универсальное средство от головной боли — молоток с маленьким мешочком гвоздей.
Благо рядом нашлась хороший такой сосновый сушняк. Но сам процесс вырубания из него ровного чурбачка, потом раскалывание этого чурбачка на более или менее ровные бруски, что, кстати, удалось только старшине и то не с первого раза, представлял со стороны странную картину. Особенно если учитывать блеск любопытных глаз Духа Чащи, замеченный мной на исходе второго часа мучений. В итоге, переведя на щепки энное количество древесины и получив, наконец, три тонких плоских плашки, почти подходящих под нервюры, старшина принялся совершать преступление, за которое в детстве я уже отгребал от деда мощный подзатыльник — нецелевое использование ножовки по металлу. Выпилили пазы, прибили к лонжерону гвоздями, до состояния — хрен оторвётся, и принялись обшивать парусиной. А уж тут пальму первенства пришлось взять в свои руки — посмотрев на первые стёжки, проводимые старшиной и на выражение лиц окружающих, отобрал инструмент и принялся сноровисто шить, иногда помогая себе пассатижами. Просто на своих мокасинах я уже натренировался по самое не могу. Так что теперь с гордостью могу сказать — с кройкой и шитьём у меня теперь проблем нет. Через примерно пол часа варешкообразный чехол для киля был готов. Чуть разогнули дюралевый обод повреждённый пулями и принялись закреплять это чудо портновского искусства гвоздями, одновременно натягивая. В конце концов — выглядеть это стало почти нормально, а лишнее после натяжки мы обрезали. Конечно по цвету отличалось от родной обшивки, ну и лаковой гидроизоляции не было, но на пару полётов должно было хватить, как всегда у русских сурово и не особенно красиво, но зато работает.
Другая и самая страшная проблема заключалась в перебитом пулей нижнем лонжерон фюзеляжа, из за чего корпус самолёта немного провисал в нижней плоскости, смахивая на беременного пескаря. Старшина опёрся руками о край пассажирской кабины и покачал корпус, вызвав такой жалобный скрип треснувшего лонжерона, что мои чувствительные уши чуть не свернулись в трубочку. А когда аккуратно оторвали боковой лист фанеры, то обнаружили очень неприглядную картину — мало того, что балка лонжерона была перебита, так эта сволочь ещё и треснуть вдоль на расстоянии примерно миллиметров семьсот умудрилась. И, как на зло, в наличии нет ни дрели, ни коловорота. Так бы просверлили пяток отверстий, наложили бы брусок для усиления и стянули бы болтами, благо запас оных у нас в наличии. Если честно не болтов, а каких-то шпилек под резьбу М-8 и длинной где-то миллиметров сто двадцать. Зачем их хомячные немецкие мотоциклисты с собой возили это конечно отдельный вопрос. И самое главное — где они их свинтили? Но так как с оборудованием для сверления отверстий у нас проблемы, то пришлось выкручиваться по другому. Взяли ствол сухой берёзки длинной полтора метра и обтесав его с одной стороны, приложили к лонжерону, а вот потом в дело вступает мультяшный принцип конструирования — на верёвочках с бантиками. Или как бы сказала небезызвестная Сова — на шдудочках. Плотно перетянутый шпагатом по всей длине лонжерон держался довольно прилично — во всяком случае под весом старшины не прогибался и почти не скрипел. Конечно, фигуры высшего пилотажа после такого ремонта делать будет только полный самоубийца, но для горизонтального полёта с минимумом перегрузок машинка сгодится. Потом прибили фанерный борт обратно, предварительно натянув внутренние растяжки фермы. И приступили к полным мелочам — там правая качалка управления рулём высоты была погнута пулей и с неё оборван нижний трос идущий к оперению. С этой ерундой разобрались за несколько минут и старшина, под взглядами окружающих гордо похлопал по фюзеляжу со словами:
— Ништо! Полетает ещё машинка. А что корпус весь в дырках — так, как говориться нам с лица воду не пить.
…
После проведения ремонта самолёта и последовавшего за ним обеда, я решил озадачить окружающих ещё более интересной конструкторской проблемой. Взяв с собой старшину с бойцами, топор и хороший моток верёвки повёл их напрямую к месту нашего с Лешим последнего разговора. Придя на берег обворожительной зелёной полянки, устроил мастер класс метания веток в трясину, для обозначения разумных границ безопасности. И тут как раз из кустов выступил Дух Чащи.
— Здравствуй трау. И вам люди здравствовать.
— Да и тебе не хворать. Подготовил деревья?
Скривившись, Леший неопределённо махнул в сторону леса.
— Да тут рядом сухостоя полно. Как этот участок леса заболачиваться начал, так сосны одна за другой сохнуть начали. Этим неженкам чуть, что не так, особенно с влагой — сразу либо гнить начинают, либо засыхать. Да и дубы тоже. Вот берёзки в этом отношении получше, даже на болоте нормально растут.
— Тогда бери ребят. Идите за брёвнами. А мы пока с Сергеичем попробуем прикинуть что тут и как.
Удаляющийся леший в окружении немного озадаченных рядовых — между прочим, прикольная картинка — быстро скрылся в зарослях ивняка. Оставшись вдвоём со старшиной, я обратился к нему с пояснением ситуации:
— Короче так, Сергеич. С магией в вашем мире швах. А помагичить хочется и не только мне одному. Сам помнишь как я тебе рану заращивал и осколок вытягивал. Ведь помнишь?
— Помню командир, я чтоль ирод какой — добра не помнить.
— Ну, так вот, Леший поскрёб по своим сусекам и показал местонахождение старого источника магии. И если его запустим, то с магией получше станет — во всяком случае, после каждого лечения меня ломать перестанет. Ну и заклинания помощней можно будет использовать. Кстати интересно будет из кустов фаерболом по паровозу засандалить — что в итоге поличится. А вот для того чтобы запустить этот источник к нему надо пробраться. А ты сам видел, какая тут топь. Вон те камни, покрыты мхом видишь? Это и есть источник. Надо как-то умудриться организовать там помост и отсюда к ним мост что ли.
— Так, вроде понял. Для моста пару лесин можно кинуть и с той стороны связать, только с глубиной тут как? Сваи бы поставить.
— А вот со сваями тут Семеныч, проблема, глубина тут местами метров пять — семь и ещё метра под три ила. Если только у берега забить можно, а вот дальше смотреть надо.
— Ну ладно командир — сейчас что-нибудь соорудим.
Недалеко раздавались ритмичные удары топора по сухому дереву — это красноармейцы под присмотром Лешего предавались пороку лесозаготовки. В течении двух часов на берег болотца было вытащено порядка двенадцати стволов длинной от семи до четырнадцати метров. С последним четырнадцатиметровым бревном пришлось помахаться, так как ни с каким другим. Благо на болотистой местности сосны хоть и вымахали ввысь, но оставались тонкими и тщедушными. Думаю, в сыром виде мы бы это бревно не то, что не подняли — даже не сдвинули бы.
Идея, предложенная старшиной, на первый взгляд казалась полным идиотизмом — не заморачиваться ни с какими мостками, а просто соорудить длинный узкий плот и такой же кольцевой плотик вокруг верхушек камней — благо диаметр окружности, по которой они располагались, составлял всего метров пять. Почесав себе капюшон, а что вы думаете — день и эта зараза на небе светит, я согласился с таким планом. Немного дополнив его установкой тонких свай в тех местах, где сможем достать дно, просто так, для фиксации всего сооружения. А то ещё расплывётся и кукуй на камешке, как идиот.
Вот тут-то как раз старшина и развернулся — показал, как говориться себя во всей красе. Впервые в жизни видел, как в руках у человека так мелькает топор. Пазы в брёвнах он вырубал если не со скоростью света, то уж точно со скоростью звука. Первый, самый длинный плот соорудили из трёх брёвен, положенных комлями в разные стороны и соединённых перемычками. Тут как раз пригодилась взятая с собой верёвка. Так как гвоздей нужной длинны у нас не было, а обнаруженные в самолёте из-за своей длины годились только для прибивания вражеских ушей к стене уборной.