— Скажите, пожалуйста, чем я могу вам помочь?
Но я уже разговаривал с темной и пустой комнатой. У окна не было никого.
Осталось только одно: слабый душераздирающий звук сдерживаемого рыдания.
Но и он через мгновение стих.
Мне очень хотелось спросить у миссис Сентас, как выглядит Элен Дрисколл, но я никак не мог придумать, как объяснить ей причину столь странного интереса. Ведь не скажешь ей, что в нашей гостиной постоянно появляется привидение, и я хочу выяснить, не ее ли это сестра.
Между тем я уже не считал женщину привидением.
В воскресенье я проснулся около девяти и еще долго нежился в постели, разглядывая странный узор, нарисованный на потолке яркими солнечными лучами. Средь бела дня меня снова посетили сомнения, но на этот раз они быстро исчезли. Я был уверен, что мне ничего не пригрезилось, даже если бы не было обычной после выпивки головной боли и неприятного ощущения в желудке.
Было довольно странно осознавать, что все невероятные события, происшедшие со мной, имеют свою меру объективности, что я не спятил, просто некоторые вещи человеческий разум еще не в состоянии постичь. Лежа в залитой солнцем комнате, я слышал, как кто-то рядом косит лужайку, на соседней улице мальчик запускает модель самолета, ярко светит солнце, люди идут в церковь. Вот что мы называем жизнью. А в действительности все это лишь крохотная частица бескрайнего мироздания. Я обладал этим знанием. Все сомнения исчезли.
После завтрака, окончательно отказавшись от мысли поговорить с миссис Сентас, я отправился к Элизабет. Она сидела в кухне за столом и пила кофе.
— Заходи, Том. — Улыбка очень украшала ее бледное лицо.
— Доброе утро, — усмехнулся я в ответ. — Твой бездельник еще спит?
Она кивнула.
— А как дела у Энн? — спросила она. — Я ее вчера не видела.
Я рассказал Лиз о несчастье и об отъезде Энн с Ричардом в Санта-Барбару.
— Ужасно, — расстроилась она. Я чувствовал, что она хочет спросить, почему я остался дома, но не решается. — Значит, ты один, — сказала она, решив не лезть не в свое дело. — Фрэнк сказал, что хотел поговорить с тобой вчера, но ты... — Она замолчала, так и не сумев подобрать нужного слова.
— Я не заметил его, — фальшиво удивился я, — наверное, задумался.
— Я ему тоже так сказала, — кивнула Элизабет. — Хочешь кофе?
— С удовольствием. — Я решил, что за кофе сумею что-нибудь узнать об Элен Дрисколл.
Отхлебнув глоток крепкого ароматного напитка, я наконец задал интересующий меня вопрос.
— Как она выглядит? — удивилась Элизабет. А в моем мозгу отчетливо отразилось: «Зачем тебе?» Вслух этих слов она так и не произнесла. — Я ее почти не знала. Мы переехали сюда примерно за полгода до ее отъезда, но она ни с кем не общалась, жила очень замкнуто. Что касается ее внешности... высокая, черные волосы, темные глаза.
Забыв о кофе, я подался вперед.
— А у нее было черное платье? — спросил я, стараясь не показать, насколько интересен для меня предмет беседы.
Элизабет смотрела на меня с откровенным изумлением, причем к любопытству теперь добавилась изрядная доля подозрения.
— Да, — сообщила она, — я ее часто видела в черном платье, если не ошибаюсь, она купила его в Тихуане, на нем еще был очень странный узор, по-моему из ацтекских символов.
— И она носила это платье с ниткой жемчуга?
Мне показалось, что Элизабет испуганно съежилась. Видимо, я все же походил на безумца. Но мне нужен был ответ, и я его дождался.
— Да.
Глава 13
Мои руки слегка дрожали.
— Тебе, наверное, любопытно, почему я спрашиваю? — поинтересовался я, стараясь, чтобы голос звучал безразлично.
— Ну... — Элизабет явно не знала, как себя вести, и поглядывала на меня немного испуганно.
— Все очень просто. Я нашел в одном из шкафов маленькую фотографию и решил, что это прежняя хозяйка нашего дома. Захотелось убедиться.
— Ах вот оно что.
Кажется, Элизабет мне поверила. Во всяком случае, в ее мыслях теперь не было подозрительности. Я неторопливо допил кофе, мы еще немного посплетничали о жизни нашего квартала, и я собрался уходить. И тут Элизабет снова вспомнила о своей расческе.
— Как, разве она еще у нас? — удивился я. — Сейчас же принесу.
Выйдя на улицу, я торжествующе рассмеялся. Итак, женщина в черном — Элен Дрисколл. Это, может быть, и не означает, что существует жизнь после смерти и мне является призрак, но, безусловно, доказывает кое-что другое. Элен Дрисколл, находясь за три тысячи миль отсюда, испытывает такое сильное желание оказаться в нашем доме, что передает это желание мне. И я действительно вижу ее в гостиной.
Жаль, что Энн нет рядом. Мне безумно хотелось поделиться с ней своими открытиями, убедить, что нет причин сомневаться в моем психическом здоровье. Кстати, я вовсе не осуждал ее. В сложившихся обстоятельствах такое отношение было вполне естественным. К тому же сами обстоятельства находились за пределами ее понимания. И она вполне может мне не поверить. Но я надеялся, что поверит. Элизабет — мой свидетель. Я никогда в жизни не видел Элен Дрисколл. Но знал, как она выглядит.
Продолжая размышлять, я вошел в дом и сразу увидел искомую расческу. Она спокойно лежала в кухне на подоконнике. Решив незамедлительно вернуть ее хозяйке, я протянул руку и...
— Ой!
Мой крик прозвучал довольно громко. Так вскрикивает человек, прикасаясь к чему-то живому, когда он меньше всего этого ожидает.
Дело в том, что безобидная расческа будто ударила меня током. Впечатление было такое, что я притронулся к оголенному проводу, находящемуся под напряжением. Я инстинктивно отдернул руку, и расческа шлепнулась в мойку. А я остолбенело таращился на злосчастный кусок пластмассы, не понимая, что произошло. В какой-то момент меня кольнул в сердце смертельный ужас. Ощущение было слишком кратким, чтобы его объяснить, но слишком сильным, чтобы не обратить на него внимания.
Я снова потянулся к расческе, но не решился дотронуться. От нее веяло смертью. Я в полном недоумении разглядывал пластмассовую вещицу, начисто забыв об Элен Дрисколл. Мои мысли были заняты уже другим. Я пытался найти объяснение новой загадке. И не мог. Вообразите: однажды утром вы выходите из дому и отправляетесь на работу. Спокойно идете по знакомой улице, в нужном месте поворачиваете за угол, и тут вам дорогу преграждает семиглавый дракон.
Представьте, что вы при этом чувствуете, как лихорадочно пытаетесь поверить собственным глазам, найти разумное объяснение увиденному, подогнать его под привычные представления. И при этом никак не можете осознать, что все происходит не в сказке, не во сне, а в жизни, причем именно с вами, что не кто иной, как вы, обычным утром идете на работу и своими глазами видите то, чего не может быть.
Наш мозг не может быстро и разумно реагировать на непонятные явления, поэтому первая и самая естественная реакция — страх. Вот я и стоял, глупо и испуганно глазея на расческу, периодически протягивая к ней руку, но не решаясь дотронуться. Уже в который раз мой мозг отказывался верить в очевидное.
В конце концов я вытащил из ящика кухонный нож и ткнул им злосчастную расческу. Ничего. Я повторил попытку. Эффект тот же. Наконец я решился: положил нож и осторожно взял расческу.
Удар был уже не такой сильный, как в первый раз. Но теперь мне почему-то стало очень грустно, я чувствовал полную беспомощность, сердце сжала ледяная рука страха. Вокруг все потемнело.
Смерть! Я не мог ошибиться.
Уронив расческу, я смотрел на нее уже с откровенным испугом и отвращением. Должен признаться, лежащая на полу маленькая пластмассовая вещица на первый взгляд казалась вполне безобидной. Но что она в себе заключала?
Меня сотрясала крупная дрожь. Я очередной раз убедился, что совсем не могу управлять своей способностью к восприятию. Это приходило всегда внезапно, когда я меньше всего ожидал чего-то подобного. Я вспомнил жестокие эксперименты, проводившиеся некоторыми психологами над собаками. Когда пес совершенно спокоен и меньше всего ожидает неприятностей, например, когда он склоняется над миской с едой, раздается громкий вибрирующий звук, очень нервирующий собаку. Если экзекуция повторяется много раз, собака теряет ориентиры, весь свой опыт и навыки и превращается в запуганное, затравленное существо.