Ответный поцелуй потряс мой мир.
С тех пор как Фрэнки услышала, как я пою — всегда требовала, что бы я пел ей. Она посоветовала мне создать группу, чтобы выплеснуть свою страсть к музыке. Внутри как будто щёлкнул выключатель. Я любил петь, мне это нравилось. Пение было моим дыханием. Мэй и Хейс прониклись идеей быть в группе. Мистер Джонс — наш школьный учитель, любил музыку и был рад, что у него появились ученики, с которыми можно было открыть музыкальный кружок. Он научил нас играть на гитаре, фортепиано и барабанах. Другие инструменты мы изучали самостоятельно. Однако именно мистер Джонс был причиной, по которой мы могли просто это сделать.
Он поддерживал «Blood Oath» с той самой секунды, как мы придумали название и всерьёз занялись нашей группой.
На зарплату учителя он купил нам наши первые инструменты. Не новые или даже подержанные, они были из третьих рук и явно не в лучшей форме, но наши собственные. Однажды родители Мэя обратили на нас внимание, когда мы репетировали у них на заднем дворе. Три недели спустя они позволили нам превратить их гараж в импровизированную звуконепроницаемую студию, в которой мы могли играть. Родители Мэя, сами того не зная, предоставили место, куда я мог убегать каждый день, и я был благодарен им за это.
В день, когда мне исполнилось восемнадцать, еще до восхода солнца я съехал из дома своих приёмных родителей с сумкой, полной вещей. Таким образом сдержал обещание данное Фрэнки: никогда не оглядываться назад, как только закрыл за собой дверь. За день до этого мы с Фрэнки подписали договор аренды коттеджа на Пирс-стрит. Ей исполнялось восемнадцать только двадцать первого января, через неделю после меня, однако её мама разрешила нам съехаться до этого, поскольку знала, что между нами всё по-настоящему. Её бойфренд, доктор Майкл О'Рурк, был нашим домовладельцем. Фрэнки нравился этот человек, она просто не знала, как вести себя с ним. Он всегда был их семейным врачом, но при этом оставался хорошим парнем.
Иметь собственное жильё было лучше, чем я мог себе представить.
Мы с Фрэнки встречались почти три года пока не съехались, но в наших отношениях никогда не было физической близости. Я хотел, мечтал заняться с ней сексом с пятнадцати лет, но она не была готова к этому шагу, поэтому мы ждали. Мы целовались, прикасались друг к другу, и однажды она позволила мне чуть больше, но полноценного секса не было до той ночи, пока мы не стали жить вместе.
Это было воспоминание, которое я никогда не забуду.
***
— Фрэнки! — Закричал я. — Детка, ты покупала чай в пакетиках, когда ходила по магазинам со мамой?
— Да, — крикнула она из ванной. — Они в чайнице (прим. ред.: чайница — ёмкость для хранения сухого чая)
Я сделал паузу.
— У нас есть чайница?
— Рядом с сахарницей.
— У нас есть сахарница?
По коридору разнёсся музыкальный смех Фрэнки, когда она открыла дверь ванной. Повернув голову, я наблюдал, как она вошла в нашу кухню, выглядя достаточно хорошо, чтобы ее съесть. Вьющиеся каштановые волосы были собраны в высокий хвост, зеленая футболка и пара черных леггинсов обтягивали фигурку. Босиком, одетая в повседневную одежду, для меня она выглядела как богиня. От осознания того, что мы остались наедине и будем спать в одной постели у нас обоих кружилась голова.
— Я купила набор для кофе, чая и сахара, когда была в Теско. — Она указала на коричневые баночки, стоявшие рядом с чайником. — И уже их наполнила.
Я протянул руку и взял баночку, на которой жирными белыми буквами было написано «Чай». Достал два пакетика чая, закрыл банку и включил чайник. Улыбка появилась, когда руки Фрэнки скользнули по моей голой талии, а её голова расположилась между лопаток. Я играл нечестно. Фрэнки очень нравилось, когда я без рубашки. И теперь, когда мы жили вместе, планировал часто так ходить.
— Если стану немного выше, — сказал я, — тебе понадобится табуретка, чтобы обнять меня.
Она протянула руку и ущипнула меня за сосок, я вскрикнул, а она рассмеялась. Повернулся к ней лицом, глянул вниз и фыркнул. Мне было восемнадцать, и я был уже метр восемьдесят четыре, а она едва достигала метра пятидесяти. Была крошечной, но мне это чертовски нравилось. Для меня не было никого женственней Фрэнки.