========== Плата за мечту (ФБ 2019; AU, даркфик, нанесение увечий посмертно; Эми, Тармас) ==========
Комментарий к Плата за мечту (ФБ 2019; AU, даркфик, нанесение увечий посмертно; Эми, Тармас)
На Фандомную Битву 2019 для Neverwinter Nights. Бечено Aldariel. Подкинула идею Renfree.
Всё вышло из-под контроля.
Западная Гавань горит, и земля жадно впитывает пролитую кровь. Продуманный до мелочей план и все соглашения не имеют веса в безумии битвы, когда без разбора, свой или чужой, посылаешь заклинания — лишь бы выжить. Эми вытирает мокрое от слёз лицо, размазывая по щекам хлопья пепла, и кажется ей, что-то — чей-то прах, хоть это и невозможно.
Тармас как обычно непоколебим, но дышит тяжело. Они стоят во тьме, ведь пламя так и не добралось до их дома, но на фоне красного зарева Эми видит искажённые, острые черты своего наставника и содрогается: на миг кажется, что это череп, обтянутый кожей, с тёмными впадинами вместо глаз. Бой идёт в поле, где разрозненные, испуганные фермеры сбиваются в ополчение — её подруга собирала последних выживших, прежде чем чары гитьянки застали её врасплох.
Эми рада — до слез, до безумного смеха, — что ей не пришлось участвовать в её убийстве. Запасной план не оставлял шансов ни младшей Фарлонг, ни Дейгуну.
— Действовать придётся быстро, — Тармас и говорит быстро, будто выплёвывает слова вместе с ядом своего разочарования. Много лет он растил на нём многообещающую сиротку с магическим даром, а теперь настал день её выпускного экзамена. — Не страшно, мы ещё не раскрыты. Осколок срезонировал, но я не понимаю… Ты обшарила все карманы?
Внутренний голос, упёртый, как баран, велит сопротивляться, врать и соблюдать иллюзию послушания, однако Эми знает, что уже терять нечего. Последняя причина оставаться в Западной Гавани лежит бездыханной. Ещё два дня назад осколок серебра Тармасу передал какой-то маг в чёрном балахоне, пообещав за ещё два таких же помилование и разрешение вернуться в Лускан. Эми должна была занять место его ученицы в иерархии Башен и навсегда вырваться из северного болота.
Только цена неумолимо менялась с каждой минутой.
Шикнув на застывшую ученицу, Тармас сам проверяет труп, а затем проводит над ним осколком. Даже не особо продвинутая в волшебстве Эми чувствует сильную вибрацию в воздухе, словно две части были рады друг друга встретить. Рука неспешно описывает круги над животом, затем — над застывшей грудью…
И останавливается.
— Здесь. Я уверен, — шепчет Тармас. Его взгляд из темноты точно ледяной водой окатывает. — Он внутри.
— Что? — только и выдавливает из глотки Эми. Где-то вдалеке, словно в чужом Плане, раздаётся надрывный крик: «Ополчение, в атаку!»
— Ради всех богов, девочка, соберись! Осколок попал в неё, и тот шрам, о котором ты говорила — его след! А теперь… — он протягивает кинжал в ножнах, который всегда носит под рукой и прячет на ночь под подушку — не грубо вкладывает в руку, а предлагает сделать выбор. Эми стало тошно. — Изволь заплатить за возвышение.
Внутренний голос теперь на все лады орёт об ошибке, а слёзы льются нескончаемым потоком. Мышцы не слушаются, как и мысли, но Тармас трясёт за рукав, призывая решать.
Или что? Он убьёт её?
В этот миг огня и крови Эми уверена, что никто не станет разбираться; никто не узнает о заговоре мага-отшельника с сироткой; никто не свяжет резню с ними.
— Я готова, учитель.
Голос даже ей кажется ненадёжным, но Тармас отпускает рукав и помогает расстегнуть грошовый доспех на младшей Фарлонг. Рёбра проступают под бледной кожей — это типичный трупный оттенок болотных жителей. Но Эми ведь не такая: она румяная, а кожа отдаёт бронзой. Она живая.
Времени мало, битва вот-вот окончится, и сил не хватает нанести первый удар. Эми и кур-то никогда не резала, а тут — человека! Кровь стучит в голове, заглушая даже крики, сердце вот-вот выпрыгнет. Всего один маленький надрез — Эми давит на рукоятку ладонью сверху, погружая лезвие внутрь — высвобождает тонкие тёмные реки.
Она не справится. Это невозможно сделать! Однако крепкая хватка Тармаса берёт её трясущиеся руки под защиту и давит, давит до хруста где-то внутри мёртвого тела. Как же он хочет получить эту силу!
— Она уже была мертва, Эми, — тихо, словно эхо, шепчет этот всегда собранный, жесткий человек. Теперь и его голос ломается, как хрупкая ветка. Она верит, что в этот момент они меняются вместе.
Кинжал трясётся, а пальцы скользят по мокрому древку, поэтому Эми хватается за него обеими руками. В темноте ничего не видно, да она и не желает разглядывать подробности. Магам, как думала Эми, только заклинаниями оперировать приходится, издалека. Кислота, призванные лезвия, огонь, в конце концов — столько способов умертвить человека, но руки при этом остаются чистыми.
Однако боги для Эми приготовили самый тёмный путь, перво-наперво отняв дом и родителей, а затем — подбросив в опекуны лусканского мага в опале.
К счастью, Тармас не приказал ей обшарить и внутренности — благо осколок лежал наверху, перед сердцем. Только выдрать его из сросшихся рёбер оказалось непросто — теперь этот треск будет преследовать Эми в кошмарах до конца жизни.
— Будет ещё кое-что. Дейгун Фарлонг не скажет нам, где второй осколок. Только своей дочери.
Нет уже сил плакать и тянуть время. Даже внутренний голос утих, возможно, навсегда.
— Вы владеете школой Иллюзии, учитель.
— Это верно, но такого зоркого следопыта я не проведу простым заклинанием, да и без меня оно долго на тебе не продержится.
Эми содрогается: значит, вот он, очередной скрытый пункт плана — занять место мёртвой девушки? Она резко качает головой, впервые отказав наставнику, однако перемена даже не оседает в памяти.
— Исключено, мы с ней не похожи!
— Решение есть. Подержи её голову.
Пальцы едва слушаются и будто застывают под «каменной кожей», когда Эми выполняет приказ и лишь затем понимает, что же он задумал.
Как опытный мясник, Тармас проводит кончиком кинжала вокруг лица, идёт выше, ко лбу, рисуя тёмный контур — рамку для живого портрета. Тонкая кожа куда податливей и уступает ему, сходит слоем, но неохотно — у глаз и носа. Эми отворачивается, не в силах глядеть, и уже понимает, что ждёт её дальше. К счастью, она не ела толком те два дня, пока ждала обещанный знак от лусканского волшебника.
Знал ли Тармас о бойне? И так ли это теперь важно?
Он нашёптывает чары, продолжая держать кожу на вытянутых ладонях, как жертву самому безумному богу. Островок коротких тёмных волос цепляется за линию среза. Заклинание длинное, и Эми всё равно восхищается. Магия в её мечтах не померкла.
Теперь в руках Тармаса лежит маска из человеческой кожи с обручем волос. Как и кинжал недавно, он протягивает её Эми. В этот раз она не мешкает, но и не надевает, ждёт чего-то столь же неизбежного. Наставник уже немолод и поднимается на ноги, оперевшись на её плечо. Красный отпечаток остаётся на белой рубахе, будто мало запачканных до локтей рук.
Эми пытается мириться с той жизнью, что уже выбрала.
— Надень. Все увидят девушку, прошедшую битву, — Тармас оглянулся, будто уже ждал Грегора с ополчением, и прошипел: — Ну же!
— Что будет с ней? — теперь собственный голос кажется попросту неживым. Наверное, так и следует говорить кукле, на ходу выдуманной Тармасом.