Я закрыла глаза и рухнула на мат, сжимая голову руками.
Я вошла в клинику, мысленно прикидывая, как дела в лаборатории, как продвинулись исследования после установки нового оборудования. Со всем этим бредом, в который превратилась прошедшая неделя, у меня совершенно не было времени повозиться с нашими новыми игрушками.
Я толкнула дверь и увидела, что Саманта уже трудится в поте лица. Она подняла голову и улыбнулась мне:
– Привет, док. Как самочувствие? Полегчало?
– Выживу, – ответила я, направляясь в кабинет. Я выудила ключи, отперла замок, щелкнула выключателем и замерла на пороге.
На моем столе, на листке бумаги лежал мячик куш. Словно в замедленной съемке, я подошла, опустила ключи на стол и уселась в кресло, все еще не отводя глаз от мячика.
Я тяжело вздохнула, и вся моя напускная сдержанность пошла трещинами и стала рушиться с каждой проходящей секундой. Я схватила игрушку, ощущая знакомые колючки и понимая, что последним, кто к ним прикасался, была Хейли.
Я отложила мячик, взяла сложенную записку и прочла: «Я всегда буду любить тебя. Пусть у тебя на память останется хотя бы маленькая часть меня».
Внизу листа было аккуратно выведено печатными буквами: «Я надеялась на другой исход».
Я опустила голову и часто задышала, слепо шаря рукой в поисках куша.
– Энди?
Услышав мягкий голос, я подняла голову. Саманта стояла в дверях, засунув руки в карманы халата. Я ничего не ответила, только заморгала, пытаясь подавить слезы, запихать их обратно, где там они обычно хранятся.
– Чего?
– Я просто хотела сказать, если тебе нужно поговорить, то я здесь, с тобой. Хорошо?
Я улыбнулась и закивала.
– Спасибо, Саманта, я в порядке, – я встала, взяла свой халат и надела его. – Идем, поработаем.
Я было пошла к выходу, но вернулась, взяла куш и сунула его себе в карман.
Утро пошло своим чередом, и я погрузилась в хорошо знакомый мир науки, все было путем, я по уши закопалась в работу, позволяя исследованиям полностью завладеть мною. Это был чудесный отвлекающий фактор.
Мы все восстановили и даже немного продвинулись со времен аварии.
– Саманта, я пойду, раздобуду кофе. Тебе что-нибудь принести из кафетерия?
– Да, принеси мне этот их банановый кексик, знаешь?
– Понял, сделаю.
Я шла и тихонько насвистывала себе под нос. Было почти время ланча, одиннадцать-тридцать, но я знала, что сегодня мне ланч не светит. Так много всего нужно было сделать, так много нагнать и вообще, я планировала сделать сегодняшний день историческим. Ужасно хотелось наконец добиться результата, проникнуть в тайны человеческого тела. Мы были уже так близко.
В кафетерии было шумно, работники перекликались, подготавливаясь к наплыву посетителей. А пока в помещении была от силы дюжина человек, если считать как посетителей, так и персонал. Я глянула направо, на стойки с едой и остолбенела, увидев табличку: «Специальное предложение дня – ржаной сэндвич с тунцом».
Внезапно куш стал оттягивать мой карман, и все мои защитные барьеры рухнули с треском.
Я добралась до столика и тяжело опустилась на стул. Рука сама по себе скользнула в карман. Я вытащила куш и записку, записку положила на стол, а куш сжала в руках. Я снова перечитала слова и склонила голову. В груди что-то сжалось, в глазах стало саднить, и тут чья-то ладонь легла мне на плечо.
Я вскинула голову, сердце стучало где-то в горле, и встретила внимательный взгляд карих глаз.
Все мои надежды рухнули, и я снова уставилась на куш.
– Энди, ты в порядке?
Эйрин села рядом и прикоснулась ладонью к моей руке. Я кивнула, но ничего не ответила.
– Я тебе не верю. Что случилось?
– Она уехала, – тихо сказала я, и оттого, что я произнесла это вслух, мне стало еще хуже.
– Кто уехал?
– Хейли.
– А. Я так и думала… Я уже привыкла видеть вас, ребята, вместе.
Она подвинулась ближе и прочла записку.
– Энди, мне так жаль, – ее рука сжала мою. – А что случилось? Куда она уехала?
Ее слова были такими мягкими и добрыми…
– Она вернулась в Калифорнию.
– Почему?
– У нее там своя жизнь, – я снова опустила голову и почувствовала, как перехватывает в горле. – Я люблю ее, Эйрин, – прошептала я.
– А она тебя любит? – я кивнула. – Тогда почему ты не поехала с ней?
– Она предлагала. Я не могу уехать. Не могу оставить работу, не могу оставить… просто я не могу уехать.
– Знаешь, Энди, было время, когда я обрадовалась бы, увидев тебя в таком состоянии. Но сейчас я сама обрела счастье, и я знаю, как это может быть, как должно быть. Ты не безразлична мне, и я хочу, чтобы ты была счастлива.