— Кончай, Кастор, это не смешно!
Но александриец уже разошёлся.
— Теперь, наконец, понятно негодование Валерия. Он уверен, что если ты виновен в такой гнусности, как соблазнение его матери, то наверняка и убил его отца.
— Но почему? — удивился патриций.
— В Риме женщины из правящего класса — дорогой товар. Они слишком важны для заключения политических союзов, чтобы вдовы долго оставались одни. Сыновья к этому привыкли и не ропщут. Ведь матрона, которая однажды вышла замуж и осталась верна супругу даже после его смерти, сегодня совершенно бесполезна как для семьи, так и для государства. Поэтому её и побуждают снова вступить в брак.
— Ещё два века тому назад знаменитая Корнел-лия, мать Гракхов[40], удивила весь мир, отказавшись выйти замуж за царя Египта…
— Сравнение неудачное, мой господин. Насколько мне известно, Корнеллию никогда не заставали в постели с молодым воином, столь же юным, как её сын, — безжалостно перебил его Кастор.
— Думаешь, Валерий так ненавидит меня, что готов всадить кинжал в спину?
— Возможно, хозяин. От римлянина всего можно ожидать. Одно я никак не возьму в толк. В тот день, когда тебя пытались убить, он ведь ещё был твоим другом и даже сватал за тебя свою сестру…
— Да, — согласился Аврелий. — Его отношение ко мне изменилось только после встречи с Рецием.
— А теперь он определённо намерен расправиться с тобой самым законным способом, отправив к палачу по решению суда.
— Я не допущу этого, Кастор.
— И как же ты думаешь помешать ему? — недоверчиво поинтересовался слуга.
— Прочешем весь город и найдём всех выживших воинов из Одиннадцатого легиона в надежде, что кто-то помнит, как умер Квинт Валерий. Нас было всего человек пятнадцать. Правда, многие уже оставили военную службу и получили в награду земельные наделы в колониях.
— Это значит, они могут находиться в Британии, Иберии, на Понте Эвксинском[41], если, конечно, не отправились в какой-нибудь далёкий мавританский оазис, — с иронией заметил грек. — Что и говорить, нетрудно, конечно, найти их спустя двадцать лет, даже не зная имён!
— Двоих мы всё-таки знаем, это центурионы Реций и Азеллий. Можешь отправиться к ним.
— Великолепно! Прихожу я, значит, на Форум, останавливаю прохожего и спрашиваю, не знают ли он кого-нибудь, кто воевал в Германии два десятка лет назад!
— Некоторые ветераны и сегодня там ещё служат. Если использовать почтовых голубей, чтобы отправить письма в дальние гарнизоны». — продолжал Аврелий, не слушая секретаря.
— Двадцать восемь легионов разбросаны по всему известному миру, а у тебя всего месяц, — рассудил потерявший терпение вольноотпущенник. — Скажи мне, где ты думаешь найти голубей, которые знают туда дорогу? И даже если бы тебе удалось разослать их, эти птицы успеют завести птенцов, прежде чем доставят тебе ответ.
— Как высокий магистрат я имею право пользоваться императорской почтой.
— Разумеется! Конные курьеры передвигаются достаточно быстро. Всего за пару месяцев доедут туда и вернутся. И после этого тебе не останется ничего другого, как созвать своих свидетелей со всех концов земли!
— А если использовать систему зеркал, что установлены на горных вершинах? С их помощью срочные военные донесения доходят за несколько дней…
— Гениально! Теперь остаётся лишь попросить Клавдия Цезаря предоставить эту почту для твоей личной переписки. С другой стороны, не понимаю, зачем тебе друг-император, если нельзя попросить его о небольшом одолжении? — рассмеялся александриец.
— Может быть, если нестись галопом… — рискнул предположить Аврелий, теряя надежду.
— Не смотри на меня, мой господин! Я никуда не поеду! — решительно возразил секретарь.
— Я придумал! Агенор! — вскочил сенатор в сильнейшем возбуждении.
— Это ещё кто такой? Ты никогда не упоминал этого имени…
— Он из какого-то племени, которое воевало с нами в Германии. На самом деле его зовут Хавн, Хаген или что-то в этом роде, какое-то непроизносимое имя, которое я сразу же поменял. После сражения я обнаружил его в дупле дерева, где тот прятался, спасаясь от рукопашной схватки. Он сразу сдался и упросил меня взять к себе рабом, потому что если окажется в руках соплеменников, то его ждёт самый печальный конец. Возвращаясь в Рим, я оставил его в одном из моих имений недалеко от Вероны. Его легко найти с помощью голубиной почты.
40
Братья Гракхи — устоявшееся именование двух известных древнеримских политических деятелей, народных трибунов и реформаторов II века до н. э. — Тиберия и Гая.