— Как ты смеешь так разговаривать со мной! — возмутилась Валерия.
— На твою беду, мужчин, готовых взять жену без всяких средств, очень мало, — неумолимо продолжал сенатор. — Так почему бы не попробовать заполучить сумасбродного и богатого патриция, у которого нет привычки считать деньги в чужих кошельках. Но, увы, патриций, о котором идёт речь, окружён красивыми, доступными женщинами, и чтобы произвести на него впечатление, нужно выделиться: безупречная матрона, целомудренная и застенчивая, в которой годами таятся страсть и пламень… Какой мужчина не возгордился бы, если бы ему удалось растопить подобный кусок льда?
— По-твоему, я такая, Аврелий? Лицемерная, подлая, задумавшая поживиться твоими деньгами? А я ведь всего лишь хотела спасти тебя…
— Неужели? Жаль только, что для этого понадобилось избавиться от соперниц. И вот ты уже следишь за мной и за Кореллией, отправляешь слугу сообщить Метронию о наших с ней отношениях. Поздравляю, Валерия, у тебя хорошая сеть осведомителей, но и у меня не хуже! — сказал Аврелий, про себя возблагодарив разговорчивую хозяйку таверны, которая продала Кастору эти важные секреты.
— Ты… ты… — в ярости прошипела матрона и влепила Аврелию звонкую пощёчину. На пороге, у двери, она обернулась и с перекошенным от гнева лицом проговорила: — Кореллия, эта шлюха, спит и с моим братом, ты это знал? Что касается меня, то я буду стоять у самой плахи в тот день, когда тебе отрубят голову! — воскликнула она и выбежала из книжной лавки.
«Валерий, Метроний, Кореллия, а теперь ещё и Гайя Валерия — я решительно теряю популярность», — подумал Аврелий, выходя из служебной комнаты и держась за щёку.
— Забавное совпадение! — произнёс за его спиной сладкий голос Токула. — Сначала сестра полководца Валерия, явно чем-то расстроенная, потом сенатор Стаций с пылающей щекой. Если верно, что болтают в городе, то ваша ожидаемая помолвка начинается под плохим знаком!
— Ни о какой помолвке нет и речи, Токул!
— Серьёзно? Все считают, что вопрос решён…
Но будь любезен, раз уж ты ничем не занят, помоги мне найти что-нибудь почитать для Бальбины. Беременность вынуждает её почти целый день оставаться в постели…
— Такая молодая и хорошенькая женщина, конечно, с интересом почитает любовные стихи. Что скажешь об Овидии? — предложил Аврелий.
Токул неодобрительно покачал головой: этот знаменитый автор эротических элегий определённо слишком безнравственный, по его мнению.
— Тогда купи ей Каллимаха[48], — посоветовал сенатор, указывая на великолепный свиток, выставленный на главной полке.
— А нет ли чего-нибудь подешевле? — замялся Токул.
— Да есть, но это для тех, кто не может себе позволить кресло в Сенате… — ответил патриций.
— Понимаю, — вздохнул низенький человек и, к большому удивлению Аврелия, тут же расплатился, не торгуясь.
«Учится, — решил про себя патриций. — Он уже научился поступаться в мелочах, но будет несгибаемым, когда речь пойдёт о действительно важных вещах».
— Утоли моё любопытство, коллега: почему ты оплатил этой шлюхе Глафире долг Феликса? Она пыталась ощипать и меня, прислала чёрную, как смоль, рабыню с его счётом. Я, однако, постарался побыстрее избавиться от неё!
— Таковы правила игры! — улыбнулся Аврелий.
— Как может этот свиток стоить столько же, сколько получает за три месяца работы хороший ремесленник? — удивился Токул, указывая на него. — Будем надеяться хотя бы, что Бальбине понравится! Как продвигается дело с расследованием? Я слышал, тебя хотели убить?
— Надеюсь, что это не так. Кстати, а ты где был в тот день?
— В городе, в разных местах, а к вечеру отправился на судебное заседание в базилику Эмилии…
— И ты тоже! Наверное, встретил там Валерия…
— Конечно, но в тот день народу там было так много, что я не сразу заметил его. Я же невысокого роста, а он сидел где-то в последнем ряду на складном табурете из ткани. Он меня, однако, не видел, был слишком занят разговором со старейшиной Остиллием.