Вскоре сенатор постучал в дверь к вдове.
Молодая женщина лежала в постели с натянутым до подбородка одеялом и стучала зубами, хотя в комнате было жарко и душно.
— У меня тяжело протекает беременность, — произнесла Бальбина, глядя на гостя измученным взглядом.
«Аона красива!» — подумал сенатор, рассматривая поблёкшее от усталости и недомогания лицо.
— Врачи и акушерки постоянно навещают меня, но лучше не становится.
— Ты кажешься мне очень одинокой.
— Я потеряла мужа, — подтвердила Бальбина, будто эти слова могли всё объяснить.
Ты молода, можешь снова выйти замуж, — заметил Аврелий, сомневаясь, однако, что властный Токул позволит ей когда-нибудь это сделать.
— Кажется, этот ребёнок не хочет рождаться, теперь, когда его отец мёртв, — пошептала она.
— Не говори так, ты поправишься! — попытался успокоить её патриций, но в душе опасался худшего. Многие, очень многие молодые женщины в Риме умирали при родах.
— Как будет угодно богам, — ответила Бальбина и, опустив голову на подушку, закрыла глаза.
Сенатор молча отступил к выходу. У порога он взглянул на мраморную полку, где стояли статуэтки, — бронзовый бюстик Юноны Лицины, покровительницы рожениц, голубая керамическая фигурка Изиды, и на почётном месте высилась обетная статуэтка женщины с обнажённой грудью, в длинной пышной юбке и со змеями, обвивающими руки…
Аврелий с любопытством приподнял фигурку. Она была из литого золота.
XVIII
ЗА ВОСЕМЬ ДНЕЙ ДО ИЮЛЬСКИХ КАЛЕНД
На следующее утро Аврелия разбудил секретарь, пребывавший в превосходном настроении.
— Вчера Валерий навестил Глафиру. Наш отважный воин недолго пробыл у неё, потому что в тот же день куртизанка принимала ещё и консула, — сказал он, подавая господину таз с тёплой водой.
— Прямо-таки многоместная кровать у этой куртизанки! — заметил патриций, пока рабыни подавали ему свежее бельё — набедренную повязку и тунику.
— Мой господин, — подошёл и с почтением приветствовал его управляющий.
— Хорошо выглядишь, мой добрый Парис! — воскликнул Аврелий.
Управляющий и в самом деле с некоторых пор сделался не таким унылым и даже пополнел немного, решив, очевидно, положить конец своему голоданию.
— Тут к тебе пришла… — объявил он и умолк, потому что в перистиле уже звучал звонкий голос Помпонии:
— Я очень тороплюсь, Аврелий, у меня встреча с Домитиллой, но сначала ты должен непременно объяснить мне, что сотворил с Валерией! Она выходит из себя, как только слышит твоё имя!
— Мы спокойно обменялись мнениями о браке, — объяснил сенатор. — Это касалось только нас, и она обнаружила, что я отнюдь не мечтаю связать себя священными узами.
— Ох, бедняжка, наверное, она влюблена в тебя! — посочувствовала, успокоившись, матрона.
Она, хоть и гордилась любовными успехами друга, всегда с большой неприязнью относилась к любой женщине, к которой он проявлял интерес.
— Не уверен, что эта дама так уж неравнодушна к хозяину, но она, несомненно, весьма интересуется его латифундиями, банковскими счетами и одиннадцатью виллами, которыми он владеет на полуострове, — язвительно заметил Кастор.
— В общем-то, при всей своей красоте Валерия не имеет большого успеха у мужчин, — рассудила Помпония с явным удовлетворением. — Тот же Антоний…
— А что, у них были отношения? — спросил патриций, заинтересовавшись.
— Ох, ну как сказать… Валерия была тогда женой Эренния, а она из тех немногих, кто с супружеской верностью не шутит. Во время пребывания Феликса на Крите между ними возник один из тех странных союзов, что порой сближает порочных мужчин и старомодных женщин, которые очень строги к себе подобным, но чрезвычайно снисходительны к представителям другого пола. Потом, уже в Риме, они снова встретились и много общались, до праздника, устроенного консулом… Кстати, о Метронии говорят, будто в его доме начались супружеские размолвки!
— В самом деле? — притворился удивлённым Аврелий, вздрогнув при мысли, что до Помпонии дошло известие о его отношениях с Кореллией.
— Слуги слышали, как он оскорблял жену, и, похоже, к этому имеет какое-то отношение Валерий Цепион…
Патриций невольно испытал сильное разочарование. Выходит, это правда, что бросила ему в лицо Валерия в магазине Сосиев… Кто знает, может, бравый полководец тоже был настолько великодушен, что отошёл в сторону, лишь бы доставить удовольствие Метронию.
Спустя два часа, во всех подробностях доложив Аврелию, как и с кем провела ночь императрица Мессалина, Помпония распрощалась и отправилась на встречу с Домитиллой.