— Ты все-таки должен был объяснить ей, — удрученно возразил Юсси. — Или лучше — я. Ведь это мне Яана бросила апельсин.
— Ну да, буду я ей еще объяснять! — вскипел Йони. — Они не понимают, когда не хотят понять. Объясняй им хоть до конца своих дней.
Йони взглянул на Лауронена и Томи. Они разносили газеты в Мёлься. Ээва с мужем жила на собственном мыске, вдававшемся в море. Дом с жилой площадью в триста пятьдесят квадратных метров, собственный бассейн для плавания и прочее. Сад с освещенными тропинками, фонтанами, и на берегу шикарная баня из толстых бревен стоимостью по меньшей мере в полмиллиона марок. Стоящий особняком дом дворника у основания мыска был шикарнее дома любого ученика.
— Теперь собаку в класс, и начнем представление, — настаивал Лауронен. — Они живут своей жизнью, и мы тоже!
— Каким путем пойдем? — осведомился Юсси.
Они стояли возле штабеля впятером: Йони, Юсси, Лауронен, Томи и Рой.
— С середины двора Роя могут заметить, — проронил Томи.
Йони поколебался, а затем сказал:
— Тот фургон с хлебом опять торчит у хозяйственной постройки.
— Его там больше нет, — возразил Лауронен.
— Во всяком случае, они недавно были там.
— И уехали, — повторил Лауронен. — Может быть, они уже меняют где-нибудь колеса.
Все посмотрели на Лауронена.
— Я за это ручаюсь твердо, — произнес он. — Пошли!
К счастью, доберман дворника был в своей конуре.
Иначе он мог поднять шум, что привлекло бы к ним внимание сторожа.
Рой, ничего не подозревая, дошел, заслоненный ими, до угла хозяйственной постройки. Теперь они были в безопасности.
Томи на всякий случай выглянул на улицу.
— Фургона с хлебом и вправду не видно.
— А хоть бы и было видно, — упрямо отозвался Лауронен. — На этот-то раз я уже не зацеплюсь за ограду.
Теперь на нем была другая куртка. Тоже кожаная, новая.
Следуя вдоль школьного здания по стороне, обращенной к улице, они, притираясь к стене, дошли до того места, где были окна их класса.
Когда они остановились, Йони посмотрел Томи в глаза.
— Ты еще можешь пойти на попятный.
— Ни к чему.
— Ну, давай!
Трое ребят нагнулись так, что их плечи образовали мост, и Рой легко вспрыгнул на него. Собака недоуменно взглянула на Томи, но по первому поощрительному слову продолжала свой путь наверх, к окну. Ее передние лапы свободно достали до подоконника, и, когда Рой оказался наверху, ему нужно было только сделать рывок, напрячь задние лапы и оттолкнуться.
— Надо бы взглянуть, как он там, — сказал Томи.
Лауронен сцепил руки за спиной.
Посмотрев в сторону подъезда канцелярии, Томи поставил ногу на сцепленные руки Лауронена и подскочил.
Собака была такая большая, что заполнила собой всю форточку, балансируя в ней. По команде Томи она спрыгнула в класс.
Томи показал Рою рукой на кучу сумок между своей партой и наружной стеной и скомандовал ждать там.
Спрыгнув вниз, несколько удивленный, но ни секунды не сомневаясь, что правильно понял приказ, Рой получил вдобавок указание тихо сидеть на месте.
— Хозяин сейчас придет!
Едва заметным движением кончика хвоста Рой показал, что слушается, и Томи по спинам своих товарищей возвратился на землю. И все они прежним кружным путем вышли на школьный двор.
Только у крыльца кухни, возле хозяйственной постройки, Лауронен удовлетворенно сказал:
— Пока что все идет гладко. Если у Роя хватит выдержки сидеть тихо на своем месте, Муурикки ждет маленький сюрприз.
— У Роя хватит выдержки, — поручился за собаку Томи.
«Какая досада, — подумал он, — ведь они не уговорились о том, что станет делать Рой в классе, да и вообще, будет ли он что-либо делать. Но пожалуй, это не так важно. Самое важное во всем этом — собственный почин».
Даже самые презренные подлизы, войдя в класс, держали язык за зубами. Томи уже начало казаться, что весь класс сплотил дух солидарности: как только Муурикки открыла дверь — все стремглав бросились на свои места.
Таким образом, в первые, решающие, секунды все было шито-крыто. Юсси и Яана завязали разговор с Муурикки у двери и отвлекли ее внимание на себя, чтобы дать Томи время усесться за свою парту и на всякий случай успокоить собаку.
Затем Томи отобрал несколько самых больших сумок и забаррикадировал ими Роя, чтобы с кафедры нельзя было увидеть лохматую собаку, по крайней мере, в первое мгновение. А чтобы создать дополнительный заслон, Лауронен и еще трое самых высоких ребят заняли места в ряду крайних парт, постоянные хозяева которых перебрались на их места.
И только после того как Муурикки уселась за учительский стол и начала делать пометки в своих бумагах, Томи вздохнул с облегчением.
Контрабандная доставка Роя на урок математики удалась.
Пока Муурикки составляла список отсутствующих, напряжение в классе явно спало. Все избегали поворачиваться в сторону Томи и ограничивались лишь быстрыми, мельком, взглядами. И многие улыбались или подмигивали ему в знак тайного сообщничества.
Да, много времени прошло с тех пор, когда они предпринимали что-либо все вместе. Да и было ли так когда-нибудь?
Между элитой класса и прочими было слишком мало общего. В этом Ээва совершенно права. Да и в конце-то концов не так уж много общего было и между самими умнягами. Они вели ожесточенную войну за отметки, за первые места. Например, каждый в классе знал, что Карита люто ненавидит Улламайю. Она завидовала ей во всем. Ее умению плавать. Ее внешности. Ее уму. Ее успеху у мальчишек…
И, кроме того, некоторые ребята уже знали, чего они хотят. Например, Эса. Ему его цель была ясна с четырехлетнего возраста: научиться играть на скрипке. Его родители позаботились в свое время о том, чтобы он начал учиться игре на скрипке, а теперь он и сам знал, чего хочет. Над ним посмеивались, но так или иначе вынуждены были его уважать. Он обладал упорством и целеустремленностью незаурядного спортсмена. Если бы у Юсси Скуга была натура Эсы, Юсси наверняка участвовал бы в ближайших Олимпийских играх… Некоторые из старательных и хороших учеников завидовали Эсе, хотя Эса никогда не будет соперничать с ними — свой хлеб он будет зарабатывать музыкой. И все же мальчишки видели в нем соперника.
Так же обстояло дело и с более слабыми. Каждый из них рассчитывал попасть в гимназию или профессиональное училище. Видя перед собой перфокарту вычислительной машины, даже те, кто плелся в хвосте, понимали, как важно заниматься на каких-нибудь расширенных или, наоборот, узко профилированных курсах и бороться за баллы успеваемости.
Дедушка Жестянщик не одобрял нововведений:
«Если единственной целью является соперничество, которое так широко рекламируют, и если этому учат с пеленок, то дух соперничества пристает к человеку. Совсем так, как у прыгунов с вышки на Борнео».
Дедушка Жестянщик часто рассказывал о виденном им телефильме — в нем показывали какой-то остров в Тихом океане. Люди там, чтобы испытать себя на храбрость, обвязывают лодыжки веревкой, сплетенной из лиан, и прыгают с вышки высотой с девятиэтажный дом.
«Точно так же и у нас, — ворчал дедушка. — Некоторых веревка не выдерживает, и они разбивают черепушку о камень. У других отрывается рука и нога. Но у самых крепких все сходит удачно, и они потом до конца дней своих похваляются точностью отборочного метода и своим высоким уровнем развития. Иные из них со всеми своими поверьями становятся деревенскими старейшинами в наших джунглях».
Таковы были рассуждения дедушки Жестянщика.
Рой спокойно лежал на месте. Конечно, для него было необычно лежать здесь, но он чуял запах сидящего на парте Томи и радовался, что хозяин находится поблизости.