— Пусть он перекроет магистральный водопровод! Сейчас же!
Ученики, сидевшие ближе всех к двери, ринулись вслед за Муурикки в коридор.
Это был знак к поголовному бегству из класса.
В коридоре Томи директора не увидел. И в актовом зале тоже. Его голос раздавался из другого коридора, откуда-то из-за актового зала.
— А вдруг там пожар! — ужаснулась одна из девочек, усугубляя всеобщую панику.
— Ха! Скорее, потоп, — сказал Йони. — Наверное, там разорвало трубу.
— Надо бы сбегать посмотреть! — оживился один из мальчишек.
Муурикки колебалась.
Все с надеждой ожидали решения учительницы. Как соблазнительно было убежать с последнего урока учебной недели! Во всей школе в это время занимались только два класса: физкультурой — мальчишки восьмого «В» и вот половина девятого «В» в физическом кабинете. И все это потому, что Ларе не отстоял их. Если бы классным руководителем был учитель поэнергичнее, Маса или кто-либо вроде него, не говоря уже об Ээве, он постоял бы за свой класс. Но Ларе это не трогало. Ему было все равно, если б даже они занимались в школе и в субботу.
Секретарша своим сообщением испортила благоприятную ситуацию:
— Дворник уже отправился перекрывать водопровод.
Вся группа «физиков» разочарованно вздохнула.
— Вернемся в класс и продолжим занятия! — решила Муурикки.
Не успел класс мало-мальски успокоиться, как последовал новый перерыв.
Резкий стук в дверь, которая тут же открылась.
Все встали — это был директор.
Серьезный вид директора заставил класс утихомириться.
На памяти Томи не было случая, чтобы он видел Хеку Харьюлу таким серьезным.
И в голосе его тоже звучали незнакомые нотки, когда он произнес:
— Я надеюсь, виновный сейчас же назовет себя!
Взгляды всего класса устремились на директора.
Но никто не поднял руки, не раскрыл рта.
— Я знаю, что виновный находится сейчас в классе. Каждая секунда молчания только отягощает вину.
Директор обвел глазами класс.
Томи проклинал себя. Ему было трудно выдержать этот взгляд, хотя он и не чувствовал за собой никакой вины.
Это чушь, что виновного выдают глаза. В подобной ситуации каждый, вероятно, чувствовал себя неуверенно.
Никто не проронил ни слова. Безмолвие дополняла абсолютная неподвижность всего класса.
Всеобщую оцепенелость нарушил лишь Холма: он согнулся словно в изнеможении, когда директор взглянул на него. Но и он не поднял руки, не издал ни звука.
— Время на исходе, — напомнил директор.
Хеке Харьюле было всего лет сорок, но выглядел он гораздо старше. В его голосе сквозила глубокая усталость.
— Ну ладно! Мы разберемся с этим делом немного позже. Но так не оставим… А пока вы можете подумать сообща, откуда достанете денег на возмещение ущерба. Судя по всему, он составит болеее тысячи марок.
Класс недоверчиво вздохнул.
— Что там случилось? — в ужасе спросила Муурикки.
В этот момент в дверном проеме из-за спины директора появился дворник. Директор обернулся.
— Вода больше не поступает в школу, — доложил дворник. — Но оставлять ремонт на послевыходные дни нельзя. Водопроводчики должны немедленно приняться за работу, если их, конечно, можно сейчас найти. Надо также вызвать по телефону уборщиц, чтобы они как можно быстрее взялись за уборку.
— Ладно… Главное сделано: перекрыли воду.
Когда дворник ушел, Хека Харьюла снова повернулся к классу:
— В мужской уборной разбили раковину. Она валялась на полу, и из ее подводящих труб хлестала вода, холодная и горячая. Она затопила уборную и весь коридор. Негодяй, сделавший это, даже не подумал подать сигнал тревоги… Сказал ли ваш классный руководитель, куда он отправляется на воскресенье?
Муурикки отрицательно покачала головой.
— Во всяком случае, я не слыхала… Быть может, его можно застать дома.
— Я попробую. — Директор оглядел класс: — Никому не уходить без моего разрешения.
Оставался еще один урок. Несмотря на это, одна из девочек сказала:
— А мы-то тут при чем? Уж по крайней мере это сделала не девочка! Нас могли бы и отпустить…
Ничего не ответив, директор вышел.
Прошла минута, прежде чем кто-то сообразил, что можно сесть.
Остальные молча последовали его примеру.
Муурикки все еще не садилась. Она глядела на них как загипнотизированная.
— Мне бы сейчас буйствовать и кричать…
Голос Муурикки звучал как-то странно, как будто она говорила из далекой пещеры глубоко под землей.
— … Но я не имею на это права… Я слабый человек.
Она откинула рукой прядь волос со лба.
— Мне кажется, я знаю, как чувствует себя виновный в эту минуту. Когда пропала письменная работа АриПекки Пярри, я и сама старалась перенести объяснение со дня на день… Не все одинаково смелы и бесстрашны. Но и самый слабый из нас должен уметь нести ответственность… Все мы выйдем сейчас на пять минут в коридор. Никто не должен уходить из коридора, но если кому-нибудь легче по собственному почину принять там решение, тот может пойти доложить директору. Итак, класс, встать!
Не дожидаясь, пока ученики начнут выходить, Муурикки первая покинула класс, оставив дверь незакрытой. Когда Томи выглянул в коридор, ему показалось, что плечи и спина учительницы как-то странно подергиваются.
Глава восьмая
Дворничиха единоборствовала с потопом, разлившимся в коридоре у входа в актовый зал, с помощью широкой щетки, нескольких тряпок и пяти ведер. На ее счастье, пол в коридоре в свое время был сделан плохо: он был несколько покат в сторону уборной, поэтому вода, скопившаяся в углублении, могла хлынуть в актовый зал, только если бы поднялась еще на несколько сантиметров.
Старуха никогда не отличалась хорошими манерами. Так и сейчас она затрещала, словно горящий можжевельник:
— Не подходить сюда!
— Мы могли бы чем-нибудь помочь вам, — попыталась подлизаться к ней Карита.
— Не нужна мне ваша помощь… Лишь бы не мешали…
Она была расторопной, работящей женщиной, как и сам дворник. Вода так и брызгала, когда она собирала ее совком для мусора, сливала в ведра и продвигалась вперед, ловко орудуя щеткой и тряпками.
Ребята пытались заглянуть в конец коридора.
На полу у уборных воды было более чем на два сантиметра. И примерно на сантиметр у того края, где они стояли. Дверь мужского туалета была открыта. Вода продолжала перехлестывать через порог при каждом движении работавшего там старшего сына дворника. Его ругательства доносились до них вместе с бульканьем воды, когда он опорожнял ведро в раковину или унитаз.
Водосток в полу уборной опять засорился. Во всяком случае, вода через него почти не проходила. Вероятно, потоком опрокинуло корзину с мусором, и мусор забил его отверстие.
Лауронен попытался осторожно прошмыгнуть по коридору мимо дворничихи.
— Я сказала, что туда нельзя ходить!
Этот возглас сопровождался взмахом мокрой тряпки, и лишь мгновенная реакция спасла парня от удара.
— Ты только не нервничай, я уйду, уйду!
— Тут кто угодно разнервничается, когда приходится заниматься таким делом в пятницу, да еще в такое время! — вставила Улламайя и вместе с другими пошла в класс.
— Не было бы всего этого шума, если б виновный нашел в себе смелость ответить за свой поступок, — сказала Минна. Ее глаза, большие и прекрасные, как у Хессу из Хельсинки, были сейчас как-то странно сужены. — Только мальчишки в нашем классе все дрянь.
— В это начинаешь понемногу верить, когда об этом так часто говорят, — сказал Лауронен, растягивая слова.
— Ну уж девочки-то ни в коем случае не будут вносить деньги в возмещение ущерба, — заявила Улламайя.
— Разумеется, нет! — загалдели девчонки.
— Они не стали бы платить, случись это и в женской уборной.