Положив свой разнос, молнией выскочила из столовой.
До кабинета оборотов, как тут мило обзывали вотчину строгого преподавателя основ, хотелось лететь, не чувствуя под собой опоры.
«И вовсе это не побег! Вы рожу того наследника Бурых не видели! Мне бы с третьекурсницами сначала разобраться, а потом … "дружбу" с выпускниками заводить! Боже… И это только первый день! Если Лина Релей была такой же везучей, удивительно, как она до нашего обмена душами дожила».
Несмотря на внутренние самобичевания, второго пятикурсника я тоже заметила.
Он стоял сразу за дверью столовой. Будто поджидал кого-то.
Поначалу я даже грешным делом подумала, что меня ждёт, и вот сейчас точно уже не отвертеться, но парень всего лишь криво усмехнулся, пройдясь по моей фигуре насмешливым взглядом.
А вот преследователя, который вышел за мной, ждал более содержательный разговор, без мимики и жестов.
Корвин, если я правильно запомнила, схватил долговязого противника за локоть и дёрнул от меня с прямо-таки хищным оскалом.
– Джосси, мы не закончили.
– Маркус!? Опять!? Не слышал предупреждения магистра Абьёрна? Или тебе приспичило новую полосу препятствий протестировать?
– Наш бой выходит за рамки обычных потасовок, – прищурился брюнет с выгоревшими на концах волосами. – Тебе ли не знать? Это ты свой грязный рот открыл…
Дальше слушать было бы странно. Я дошла до конца коридора, и оставаться ещё, чтобы узнать о причине мордобоя – очень подозрительно.
Выйдя на лестничную площадку, помчалась на занятие.
Никто меня больше не трогал. Даже внимания не обращал на первый взгляд, да только после буллинга, которому подверглась Лина, внутренние инстинкты Полины Волковой так быстро не успокоить. Я, родители которой ни разу в школу не пришли, чтобы заступиться за единственную дочь, привыкла быть осмотрительной и бдительной, в зародыше убивая всякое недоброе любопытство в мою сторону.
Дисциплина «Обращение. Внутренний зверь» вызвала у меня двоякие чувства.
Предмет вела шустрая старушка. Материал лекции она рассказывала весьма подробно и доступно, оттого интересно, но вторая часть занятия, где нас подводили к практике, мне не понравилась от слова «совсем».
Да. Тело Лины опять это сделало!
Пусть быстрее других, но я таки обратилась в овцу, своим блеянием сбивая с настроя половину группы.
Хохот стоял такой, что в ушах закладывало!
Я же в шкуре овцы банально запаниковала, боясь остаться такой навсегда. Даже успела Лине посочувствовать. Это для меня жуткое «бэ» временно. Релей же суждено ходить в шкуре овцы до самой смерти.
В итоге старушка с грозной фамилией Вулф вернула мне человеческий облик, влив насильно какое-то пойло из одной из колб на её столе, а потом выгнала нас всех, приказав семерым первокурсникам на следующем занятии сдать реферат по теме: «Самые необычные обороты за последние три века и уважение к ним».
– … и чтобы с выдержками из статей того времени! – Рыкнула профессор Вулф, захлопывая за последним дверь кабинета лично.
– Это ты виновата! – Зашипела симпатичная блондинка, толкая меня в плечо.
– Адептка Ситрэн! – Донеслось из-за двери. – За последние ПЯТЬ веков! И завтра ко мне после занятий на… трудотерапию!
Одногруппница яростно топнула ножкой, но молча убежала вниз по лестнице, зыркнув напоследок от души.
Я, теперь уже без опасений, поправила на плече лямку от сумки-рюкзака и потопала в общежитие, не веря своему счастью.
«Первый день подошёл к концу! Надо же!»
На ужин не пошла.
Академия гудела. Недовольных полученными наказаниями было куда больше, чем я могла себе представить.
Пока дошла до своей комнаты, несколько раз услышала фамилию Лины. И везде она звучала в неприглядном свете.
«Лучше поостеречься, – решила я, плотно закрывая за собой двери комнаты, не забывая про магический заслон. – Сегодня мы гостей не принимаем».
Хорошо, что душ и туалет были тут же, за соседней дверью, иначе всё могло обернуться куда хуже, чем мне бы того хотелось.
Я добросовестно сделала домашку, искупалась и залезла в кровать с томиком по истории Виёла. Обыск комнаты Релей ничего не дал, поэтому я хотела немного отвлечься и успокоиться.
Через пять минут поняла, что ничего не получится. Меня натуральным образом трясёт от жалости к самой себе.
А потом пришла истерика.
Как я и думала, она про меня не забыла. Накрыла с головой, как только я перестала изображать из себя стальную леди.
Разревевшись, уткнулась в подушку, чтобы слышно не было.
Кажется, я даже переосмыслила свои взаимоотношения с родителями. До попадания сюда мне казалось, что маме и папе на меня плевать. У них есть работа, дом… они сами. Им всегда было хорошо и без меня. Когда я переехала после бабушкиных похорон в общагу, родители, кажется, даже вздохнули с облегчением.