— Потому что так будет справедливо, — простодушно ответила Гермиона, отпустила его пальцы и легонько погладила их. — А теперь скажи мне, где найти Теодора Нотта.
— А то ты не знаешь, что он работает в Отделе Волшебного Транспорта.
— Мерлин, да как же я забыла! — она рассмеялась, так же тепло и звонко, как во сне. — Вот видишь, я уже с ног сбилась в поисках преступника, а ты не хочешь мне помочь.
— Потому что я не прикрываю преступника, пойми ты, — Драко бессознательно сжал ее пальцы и посмотрел в глаза. — Я не знаю, понятия не имею, кто напал на Министерство. Просто мое алиби может создать проблемы для очень дорогого мне человека.
— Очень благородно с твоей стороны, — Грейнджер улыбнулась, и Драко понял по ее взгляду, что она догадалась, о чем он. — Жаль только, что ей плевать на тебя и на эту жертву.
Драко опустил голову. Грейнджер говорила вслух то, в чем он сам себе боялся сознаться. Как будто это могло стать правдой, только будучи озвученным.
— Драко.
Послышался скрежет отодвигаемого стула, тихие, едва различимые шаги Грейнджер, а потом на его макушку легла ее теплая ладонь.
— Я вытащу тебя.
— Уходи, — прошептал он и мотнул головой. Грейнджер хмыкнула, провела рукой по его волосам и убрала руку. Через полминуты дверь со скрипом открылась и тут же захлопнулась. Он остался один в комнате для свиданий. Только остатки тепла на руках и запах мази от ссадин свидетельствовали о том, что в этот раз Грейнджер ему не приснилась.
***
Поездка в Азкабан вымотала Гермиону настолько, что сразу по приезду домой ее свалила простуда. Пришлось лечь под одеяло, напиться лекарственных зелий и забыться тяжелым сном. Впрочем, к утру от болезни не осталось и следа — Бодроперцовая настойка не зря так называлась. Болеть было некогда. Ей предстоял разговор с Ноттом, и Гермиона даже не знала, как теперь разговаривать с ним и не обмолвиться о том, что Драко был для его жены не просто другом.
— Теодор? — Гермиона вошла в кабинет в обеденное время. Все сотрудники ушли на перерыв, и Нотта в числе выходящих она не заметила. Догадка подтвердилась: он сидел за своим столом и изучал какие-то бумаги.
— Да-да, иду, — пробормотал он, не отрываясь от чтения.
— Я не по поводу обеда, — Гермиона уселась напротив, оперлась локтями на стол и внимательно посмотрела на Нотта.
— Грейнджер? Что-то случилось?
— Да, — она надеялась, что сможет произнести заготовленную речь. — Я была на слушании у Драко Малфоя. Он твой друг, ведь так? Я уверена, что он невиновен. Отсутствие алиби еще не говорит о его вине. Поэтому я пытаюсь найти настоящего нападавшего. В общем, я думаю, что Драко кого-то прикрывает. Где ты был в ночь с первого на второе декабря?
Нотт заозирался по сторонам, словно искал пути к отступлению.
— Я? Ты подозреваешь меня?
— Поверь, я уже поговорила с родителями Драко и с Панси Паркинсон.
— И с Асторией, — Нотт кивнул. — Но почему я?
— А тебе есть, что скрывать? — Гермиона на всякий случай достала палочку. — Астория сказала, ты часто уходишь из дома по вечерам. Она не может подтвердить твое алиби.
— Ну, вообще-то да, — Нотт виновато улыбнулся. — Но могут другие. Я, видишь ли, был в игорном клубе. Мои соседи по покерному столу могут подтвердить, что я просидел с ними до четырех часов утра, не отлучаясь даже за выпивкой.
Гермионе вмиг стало противно. Она думала, что нашла нападавшего, а оказалось, что Нотт всего лишь стал играть.
— Но кого тогда может прикрывать Драко?
— Не знаю, — Нотт поморщился, словно тема разговора была ему глубоко неприятна.
— Тебе что, совершенно безразлично, что твой друг отбывает наказание за то, чего не совершал?
— Вообще-то нет, — Теодор почесал лоб. — Я как раз хотел одолжить у него немного деньжат, чтобы погасить карточный долг. Это, знаешь ли, святое.
Гермиона фыркнула и резко поднялась со стула. Ее расследование зашло в тупик, определенно.
— Грейнджер, кстати. Будь другом, одолжи десятку-другую галлеонов до конца месяца, — Нотт потер руки.
— Таким же другом, как Драко? Да пошел ты к черту, — выругалась Гермиона и вышла, хлопнув дверью. Оказавшись в коридоре, она прижалась спиной к стене и тяжело выдохнула. Хотелось домой, хотелось пить чай и смотреть, как солнце садится за холмы. Впервые за все это время ее и саму посетил тот вопрос, что задавали все, с кем она говорила о Малфое. «Зачем тебе это?» Но Гермиона и впрямь не умела проходить мимо несправедливости. Еще в маггловской школе она постоянно заступалась за несправедливо обиженных, за что считалась изгоем. Из той школы у нее друзей не осталось вовсе. В Хогвартсе она вместе с Гарри и Роном искала правды с самого первого курса, пусть иногда они и ошибались, в конце концов победила справедливость. Вот только Рон ее разочаровал, не пожелав дальше искать справедливости, а став таким же аврором, как и те, кто посадил Сириуса Блэка. Просто Рон не пожелал слишком долго разбираться с делом. Гарри еще худо-бедно поддержал Гермиону, но ему было хорошо в архиве с уликами, и трогать его было бессмысленно. На долю бедного Гарри и так выпало слишком много подвигов и свершений. «На твою тоже», — напомнил Гермионе внутренний голос, но она быстро мотнула головой, прогоняя его. Она сильная, она может еще немного побороться. Нужно только посмотреть на дело со стороны — вдруг она что-то упускает. Что-то важное. Что-то…
Семейство Ноттов не давало ей покоя. И если Теодор оказался просто игроком, то Астория повела себя просто странно. Даже если отбросить тот факт, что она изменяла мужу с Драко, а потом просто забыла о нем, как забывают о выброшенных вещах. Но почему Астория так запаниковала? Могла сказать, что общалась с Драко, как с другом мужа. Алиби Драко было одновременно и алиби Астории, но раз он не сознавался, это придется сделать ей.
— Точно! — воскликнула Гермиона и хлопнула себя по лбу, после чего развернулась и бросилась к лифтам, совершенно не обращая внимания на Министерских работников, которые едва успевали отскакивать в сторону.
— Атриум! — сообщил мелодичный женский голос, и двери лифта распахнулись. Гермиона бросилась к общественным каминам.
***
Как он только посмел такое сказать? После свидания с Грейнджер Драко грызла совесть, и даже сон не помог. Она ушла даже оттуда. Просто не приснилась. Вместо этого, словно в наказание за грубость, Морфей и туда принес стылый ветер и серые тучи. И днем, и ночью одно и то же. Драко бил озноб, и он снова хотел избивать стену, лишь бы только не думать о том, как все повернулось. Он ведь уже прочувствовал на своей шкуре, как это больно — когда тебя отталкивают. Астория преподнесла ему этот урок. Так почему же он сам прогнал Грейнджер, которая так упрямо жаждет его освобождения, которая явилась в Азкабан только лишь потому, что он не может нормально ответить в письме на ее вопросы. И даже после этого она предлагает ему дружбу, обещает, что не оставит его в одиночестве.
Сосед слева затянул тоскливую песню, и Драко сам застонал от тоски и понимания неправильности своих действий. Все, что он делал, было ошибкой: поддержка Лорда, выполнение его идиотских приказов, выбор Астории — ошибки. Теперь Драко оставалось надеяться лишь на то, что Грейнджер не отступится и доведет дело до конца.
«Жаль, что ей плевать на тебя и на эту жертву», — произнес в голове голос.
— Прости меня, Гермиона. Прости. Я не должен был тебя прогонять, — прошептал Драко и прижался лбом к решетке. Он открыл бы окно и бесконечно кричал бы извинения в это небо, если бы только знал наверняка, что ветер донесет его слова, как сова. Сова?