Меня возбуждала мысль об убийстве Мажары. Конечно же, он мне не нравился. Он был слишком толстым, слишком громким. Он продавал извращения. И у него было слишком много связей, которые уходили корнями в министерства и ведомства. Где‑то на Совнаркомовской, в тихом просторном кабинете, сидел покровитель Мажары, похожий на президента Путина. Несомненно — похожий. Мне хотелось полетать осой по кабинетам, хотелось пожалить, но я понимал, что придется ограничиться квартирой Мажары.
Мажара жил в новострое на Павловом поле. Телохранитель Евграфов — Евграф Александровский — мастер спорта по пулевой стрельбе, сопровождал его до самой квартиры. Мажара запирал двери и не пускал никого, кроме любовницы, которая была старше его жены. Я мог понять, ведь Полина Леонтьевна тоже была старше.
Я собрал всю необходимую информацию. Имя любовницы? А какая разница? Соседи шутили, мол, таинственная любовница и есть Мажара. Видимо, насмотрелись фильмов Хичхока.
Главной проблемой был Евграфов. Он стрелял намного лучше, чем я. Его невозможно было застать врасплох. Он готов был охранять Мажару даже ночью, но тот не пускал его в квартиру.
Я воспользовался ночью. Воспользовался магнитным ключом от подъезда, украденным у матери депутата горсовета. Открыл квартиру отмычкой. Никаких камер и сигнализации. Мажара не верил, что его могут убить в собственном доме. Я присел на кухне и положил на стол военный ТТ с приделанным глушителем…
***
Жорка и Юрка уже не были бомжами. Они собрали средства на улицах города, созвали нищих, натаскали со свалки материалов и приступили к строительству хижины на берегу реки. Словно муравьи, они работали круглосуточно, не обращая внимания на блеяние стрекозлов в загончике пиццерии. Когда зима покатила в глаза, у них был домик с печным отоплением, старой мебелью и чугунной ванной.
В этой самой ванной я застал Жорку. Он стоял в клубах пара, мыля на себе пожелтелую майку и семейные трусы. Лицо утопало в длинных седых волосах. Голенькая девочка сидела спиной ко мне, держа мочалку и детский шампунь "Кря–кря". Они не замечали меня. Пришлось кашлянуть.
Жорка заорал и прижал к причинным местам мокрое белье. Девочка не шелохнулась.
— Ничего не было! — кричал Жорка. — Она моет мне голову. Я не этот самый!
— Успокойся, — сказал я, — мне все равно.
Он прогнал девочку и накинул потертый кожаный плащ.
— Чего тебе?
— Перекантоваться.
Когда‑то я сражался на его стороне в Первой войне бомжей. Получил колотую рану, провалялся в больнице. Жорка был моим должником, но, похоже, не думал расплачиваться.
— Так что, — сказал я, — пустишь?
— Надо спросить Юрку.
Юрка рыбачил из окна своей комнаты. Он был сама элегантность: благородная осанка, стрижка полубокс, югославский костюм семьдесят шестого года. В ухоженных руках томик Бунина.
— Клюет?
— Какое там. Поймал одного карасика и выбросил в реку.
Юрка вставил закладку — календарик партии Регионов — и закрыл книгу. Шрамы извивались на его лице. Взгляд разгорался.
— Они ищут тебя, — сказал Юрка. — Уже перевернули полгорода.
— Кто?
— Мы видели их на Чеботарской. Потом на Кацарской и Мало–Панасовской…
Жорка вошел без стука. Он успел высушить волосы и облачиться в такой же старомодный костюм.
— Он принесет беду в наш дом.
— Уйди, Жорка.
— Они будут пытать нас. Отвезут на Совнаркомовскую.
— Кто они? — повторил я.
Юрка с Жоркой переглянулись.
— Усатые, бородатые. Один большой, другой маленький… Как его, Жорка?
— Кошкин…
— Может, Коцкий?
Жоркина борода задрожала. Я всё понял.
За мной охотились не менты. В дело почему‑то вмешалась Служба безопасности. По моему следу шли самые лучшие агенты.
Пан Коцкий и Андрей Вовкобой были легендарными до невозможности. По слухам, именно они раскрыли теракты в Днепропетровске. Именно они предотвратили антигосударственный заговор в Крыму. Поговаривали, что Коцкий и Вовкобой — двойные агенты, что они помогли ФСБ выкрасть из столицы российского оппозиционера.
Не будь Полина Леонтьевна родной сестрой Вовкобоя, я никогда не поверил бы этим слухам.
Андрей был свидетелем на нашей свадьбе. Держал корону во время венчания. Громадный, невозмутимый, с аккуратными усиками и бородкой. Не моргал, не пил, не веселился. Высился горой на фоне веселья. В его конверте было целое состояние.
Следующим летом мы отдыхали с ним на море. У Андрея не было никого, кроме маленького пана Коцкого, который летал по пляжу, как волейбольный мяч. Коцкий бегал за пивом и кукурузой, брызгался и приставал к девушкам. Казалось, что его зубы растут прямо из усов. Не бойся, говорил он, я тебя не разорву. Тогда ещё я не боялся его.