— Не может быть! Вы поняли, что это ловушка, и всё равно собираетесь их преследовать?!
— Собираюсь.
— Вы в своём уме?! Нет, я знаю, как вы сильны. Уверен, вы справитесь и с сотней рыцарей. Но у имперцев есть могущественный маг, и если этот старик караулит где-то неподалёку, то даже вам несдобровать. Да и без него, если нарваться на четвёрку знаменитых имперских рыцарей, при вашей неполной экипировке ещё неизвестно, кто победит. Капитан, прошу вас, отступитесь. Для королевства не так страшно лишиться ещё нескольких деревень, как потерять вас!
Газеф ничего не ответил, и тогда заместитель прошептал с болью в голосе:
— Если же вы не готовы отступать… давайте оставим выживших и отправимся в погоню всем отрядом…
— Пожалуй, это самый умный выбор… Но тогда мы отвернёмся от тех, кого ещё можно спасти. Как думаешь, сколько они протянут, если бросить их здесь?
Заместитель не проронил ни слова. Он знал, что шансы крестьян невелики.
Если к ним не приставить охрану, если не отвезти их в безопасное место, они погибнут в течение нескольких дней.
И всё же он сказал — он был обязан это сказать:
— Капитан, самая ценная жизнь здесь — ваша. Не всё ли равно, что случится с крестьянами?
Газеф прекрасно понимал, какие мысли терзали его заместителя, вынуждая говорить такие жестокие слова, и разозлился на самого себя за то, что дал для этого повод. И всё же согласиться он не мог.
— Я родился простолюдином. Да и ты тоже.
— Верно. И я пробивался наверх, потому что восхищался вами.
— Ты, кажется, и сам из деревни?
— Да. Поэтому я…
— В деревнях нужно всегда быть начеку, ведь смерть бродит по соседству. Нападения монстров и многочисленные жертвы — далеко не редкость. Разве я не прав?
— Правы.
— Простому воину едва ли под силу совладать с монстром. Так что если нет денег, чтобы нанять авантюриста — охотника на монстров, остаётся лишь жаться к земле и ждать, пока опасность пройдёт мимо.
— Всё это верно…
— Так неужели вы ни на что не надеялись? Разве не верили, что в час, когда нужна помощь, появится аристократ? Что на выручку придёт тот, у кого достаточно сил?
— Сказать, что не надеялись — значит солгать, но на самом деле никто никогда не появлялся. По крайней мере, дворянин, на чьей земле стояла наша деревня, не дал на её защиту ни единой монетки.
— Раз так… давай покажем, что бывает иначе. Теперь жителей деревни спасём мы.
Заместитель капитана не знал, что сказать. Он вспоминал то, что пережил сам, а Газеф продолжал:
— Ну же, пусть они видят, как люди рискуют жизнью, презрев опасность. Пусть видят, как сильные защищают слабых.
Их взгляды встретились, и каждый воин безо всяких слов понял, что чувствует другой.
Наконец, заместитель ответил усталым голосом, в котором снова почувствовалась уверенность:
— Тогда в погоню отправлюсь я с несколькими солдатами. Мне-то замена найдётся, а вот вам — нет.
— Не говори глупостей. Вместе со мной у воинов будет больше шансов вернуться живыми. Мы идём не на смерть. Мы идём защищать жителей королевства.
Заместитель несколько раз открыл рот, но уже не нашёл, что возразить.
— Я тотчас же отберу тех, кто будет сопровождать жителей деревни в Э-Рантель.
На равнине, окрашенной закатом в красный цвет, один за другим появились силуэты людей.
Их было сорок пять. Они возникли из ниоткуда, на пустом месте, потому что их маскировка была не обычной, а магической.
С первого взгляда становилось ясно, что это не просто какие-нибудь наёмники, путешественники или авантюристы.
Все были экипированы одинаково — в кольчуги, сплетённые из особой металлической нити так, чтобы не стеснять движений и в то же время служить хорошей защитой. Однако из-за дополнительного магического усиления они были крепче латных доспехов.
Кожаные заплечные мешки выглядели полупустыми. Путешественники обычно не носят с собой так мало поклажи, и это заставляло заподозрить, что мешки тоже магические. На поясных ремнях особой формы висело по несколько флаконов с зельями, а плащи излучали магическую ауру.
Собрать полный набор магических предметов для стольких людей — задача очень затратная, требующая большого количества денег, времени и усилий. Наличие такой экипировки доказывало, что за спиной этих людей стояло по меньшей мере государство.