— Понятно. Я вполне уяснил, что думает каждый из стражей. Итак, я полагаюсь на вас и вверяю вам часть тех обязанностей, которые исполняли мои соратники. Да будет крепка и непоколебима ваша преданность!
Оставив стражей, вновь низко склонивших головы, словно в присутствии императора, Момонга телепортировался с арены прочь.
Обстановка мгновенно сменилась на зал Лемегетон с рядами големов. Посмотрев вокруг и убедившись, что рядом никого нет, он сделал долгий-долгий выдох:
— Как же я устал…
Физически он не испытывал никакой усталости, но нервное напряжение словно пригибало к земле.
— Почему они… так меня превозносят?
Ведь он же совершенно обычный человек, совсем не такой, каким они его видели.
Пока Момонга слушал стражей, его так и подмывало усмехнуться и объяснить, как сильно они ошибаются. Издав сухой смешок, он покачал головой — нет, с таким выражением лица, как у них, и таким тоном никто не шутит.
Иначе говоря — они говорили совершенно искренне.
Если он испортит мнение стражей о себе, они могут в нём разочароваться. Одна мысль об этом заставляла Момонгу чувствовать слабость в коленках. Более того, была ещё одна проблема. Он мучительно скривился; настолько, что ему показалось, будто его неподвижное костяное лицо — и то перекосилось.
— Что же мне делать с Альбедо?.. Как мне теперь смотреть в глаза Табуле?..
Интерлюдия
Давящая тяжесть, пригибавшая головы почти до земли, исчезла.
Стражи знали, что их создатель, хозяин, которому они обязаны были поклоняться, удалился, и всё же никто не разгибал спины. Прошло немного времени, и наконец у кого-то вырвался вздох облегчения. Напряжение, витавшее в воздухе, рассеялось.
Первой поднялась Альбедо. Её белое платье было немного запачкано на коленях, но она, похоже, нисколько из-за этого не переживала. Мягко захлопали крылья, стряхивая прилипшую к перьям пыль.
Затем, словно Альбедо вдохнула в них силы, поднялись и остальные. Послышались голоса:
— Я… я так испугался, сестрица!
— Да уж, я думала, меня просто раздавит.
— Владыка Момонга поистине могуч. Невероятно, но его сила сказалась даже на нас, стражах!..
— Я. Знал. Что он. Как. Высшее. Существо. Сильнее. Нас. Но чтобы. Настолько…
Стражи наперебой делились впечатлениями о Момонге.
Источником придавившей всех их к земле непреодолимой силы стала окружавшая Момонгу аура.
«Аура отчаяния».
У неё был двойной эффект — она вызывала страх и одновременно ограничивала способности. Изначально аура не должна была влиять на НПС сотого уровня, такого же, как сам Момонга, но её действие усилил посох «Айнз Ул Гоун».
— Владыка Момонга предстал перед нами во всём величии повелителя.
— Верно. Пока мы не произнесли своих званий, он не использовал ту мощь, которой обладает. Но как только мы заявили о себе как о верных ему стражах, он явил часть своих безмерных сил.
— Иначе. Говоря. В ответ. На. Нашу. Преданность. Он. Открыл. Нам. Свой. Лик. Повелителя.
— Определённо так.
— Когда мы вдвоём оставались с ним, он тоже ни разу не простирал свою ауру. Владыка Момонга был с нами очень ласков: спросил, не хотим ли мы пить, и даже налил воды!
Ответом на слова Ауры стали жгучие взгляды прочих стражей. Вспыхнувшую в них ревность можно было разглядеть невооружённым взглядом. Особенно отличилась Альбедо. Её руки затряслись, а ногти едва не проткнули перчатки.
Плечи Маре вздрогнули, и он произнёс преувеличенно громким голосом:
— Т-так вот каков… каков повелитель великой подземной гробницы Назарик во всей полноте своих сил. Он просто потрясающий!
Настроение немедленно поменялось.
— Совершенно верно. Он откликнулся на наши чувства и повёл себя как подобает абсолютному властителю… На то он и наш творец — первый среди высших существ, милостивый господин, оставшийся с нами в этой земле до конца.
Все стражи слушали Альбедо с восторгом, словно заворожённые, и лишь у Маре на лице мелькнуло облегчение.
Сорок одно высшее существо создало стражей, обязав беспрекословно служить до последнего вздоха. И вот теперь один из творцов предстал пред их очами, явив своё подлинное к ним отношение — и оттого их охватила ни с чем не сравнимая радость.
Не только для стража, но для любой твари, в которую вдохнули жизнь высшие существа, не могло быть счастья более великого, чем оказаться им полезным. А ещё — удостоиться непосредственного общения со своими создателями.
Только так и должно быть.