И всё же, ему почему-то казалось, что предательства можно не опасаться. Он мельком вспомнил выражение благодарности на лице старосты и ту искренность, которая звучала в его словах.
— Что ж… Мне надо многое у вас узнать.
— Кошмар!
— Простите, что-то не так?
— Нет, это я о своём. Извините, не хотел вас пугать…
На секунду вернувшийся к своему исконному «я» Айнз тут же снова вошёл в роль. Был бы он в человеческом теле, его бы, наверное, прошиб холодный пот.
— Вот как, — сказал староста и не стал лезть с дальнейшими расспросами.
Возможно, для себя он уже решил, что маги не зря имеют репутацию людей, склонных к чудачествам. Впрочем, если и так, это даже могло оказаться кстати…
— Вам приготовить что-нибудь попить?
— Нет, спасибо. Пить мне не хочется. Не стоит беспокоиться.
Жены старосты уже с ними не было. Она ушла заниматься делами — помогать приводить деревню в порядок. В доме остались только сам староста и Айнз.
Первое, о чём спросил Айнз — об окружающих странах. В ответ он услышал названия, которые абсолютно ни о чём ему не говорили. Хотя он и приготовился не удивляться, но когда на него вывалилось такое — сдержаться не смог.
Поначалу все мысли Айнза крутились вокруг «Иггдрасиля». Если здесь можно использовать магию из игры, то следовало предположить, что и география будет как-то с ней связана. Но на поверку карта оказалась совершенно незнакомой.
Староста перечислил следующие страны: королевство Ре-Эстизе, империю Бахарут и теократию Слейн. В скандинавских мифах, на которых строился мир «Иггдрасиля», Айнз таких названий не встречал.
У него закружилась голова, и чтобы не упасть, он опёрся рукой об стол. В итоге он всё же попал в чужой, незнакомый мир. Он это понимал, был к этому готов, но не смог полностью скрыть потрясение.
Удар оказался сильнее, чем он предполагал. Он впервые испытал такой шок с тех пор, как стал нежитью. По возможности вернув себе хладнокровие, он снова вспомнил о только что названных странах и их расположении.
Сначала — королевство Ре-Эстизе и империя Бахарут. Их территории разделял горный хребет. У южной его оконечности раскинулся густой лес, а там, где он кончался, внутри границ королевства, находилась эта самая деревня и, на некотором расстоянии от неё — город-крепость.
Две страны-соседа между собой не ладили, и на протяжении последних нескольких лет на равнине вблизи города-крепости ежегодно происходили сражения.
К югу от них находилась теократия Слейн. Чтобы объяснить их взаимное расположение по-простому, можно было нарисовать круг и вписать в него перевёрнутую букву Т. Слева находилось Ре-Эстизе, справа — Бахарут, снизу — Слейн. Были и другие страны, но тут знаний старосты уже не хватало.
Конечно же, староста маленькой деревушки не знал, насколько сильна каждая из этих стран.
Иначе говоря…
— Промашка вышла.
Из-за выгравированного на доспехах герба староста счёл, что рыцари пришли из империи Бахарут, но это могло быть диверсионной операцией другого ближайшего соседа — теократии Слейн.
Айнз допустил ошибку, отпустив всех рыцарей. Одного следовало захватить и выудить из него сведения. Но теперь уже было поздно.
Если предположить, что это действительно вмешательства Слейна, то ему стоило бы как-то навести мосты с империей. Если же говорить о Ре-Эстизе, то защитив принадлежащую королевству деревню, он оказал ему услугу и можно было считать, что оно в какой-то степени у него в долгу. Пока этого достаточно.
Айнз напряжённо размышлял.
Неужели в этом мире оказался только он один?
Так думать не хотелось. Вполне вероятно, что сюда попали и другие игроки. Может быть, даже Хэро-Хэро. Следовало решить, что делать, если однажды он с кем-то из них столкнётся.
Если предположить, что игроков здесь много, то большинство японцев, в силу национальных особенностей, наверняка будут держаться вместе. Хорошо бы они позволили к ним присоединиться. Во всём, что не касалось «Айнз Ул Гоун», он согласен пойти на любые уступки.
Беда в том, что подобный гипотетический союз игроков может счесть его своим врагом. Маловероятно, конечно, но исключать этого было нельзя.
Гильдия «Айнз Ул Гоун» сознательно играла роль злодеев, убивая других игроков, и потому её ненавидели. Айнз не был уверен, что эта ненависть осталась в прошлом. На него могут ополчиться какие-нибудь герои, ведомые праведным гневом, или самозваные поборники справедливости.
До этого лучше не доводить — а значит, по возможности не следовало совершать откровенно негуманных поступков. Убийства жителей этого мира, особенно немотивированные, способны вызвать отвращение у игроков, руководствующихся нормальными представлениями о человечности. Другое дело, конечно, если причина окажется достаточно убедительной. Например, как сейчас, когда он спас деревню от нападения.