Старуха умолкла, тяжело дыша. Нфирия успокаивающе гладил её по спине, а Брита так и стояла рядом, не в силах вымолвить ни слова, пока Лиззи не прервала затянувшуюся паузу:
— Ты, кажется, хотела узнать, какой эффект у этого зелья? Не хуже, чем у заклинания лечения второго уровня. Если не брать в расчёт редкость, то за него можно выручить не менее восьми золотых. А вот с учётом редкости… за неё могут доплатить столько, что многие будут готовы убить за эту бутылочку, лишь бы забрать её себе.
У Бриты пробежал холодок по спине. Ей, авантюристке с железным жетоном, мог сильно пригодиться лечебный эффект этого зелья, но то, что его ценность этим не ограничивалась, заставляло задуматься. В остром взгляде Лиззи ей теперь тоже мерещилась угроза — казалось, та только и ждёт момента, чтобы наброситься. Смущало и другое: почему тот закованный в броню великан расстался с зельем с такой лёгкостью? Кто же скрывается под глухим шлемом?
И пока Брита терзалась, ища ответы на всё новые вопросы, Лиззи решительно обратилась к ней:
— Слушай, а не хочешь его продать? Я щедро заплачу. Скажем, тридцать два золотых тебя устроят?
Брита выпучила глаза пуще прежнего. По её меркам эта сумма выглядела баснословной. На такие деньги семья из трёх человек могла бы прожить три года — если без особых запросов, конечно. Её охватили сомнения: зелье оказалось страшно ценным, но не отдавать же его так просто за тридцать два золотых? Когда ещё такая редкость хоть раз попадёт к ней в руки? С другой стороны, уйдёт ли она отсюда живой, если откажется?
Поняв, в каком смятении находится собеседница, Лиззи лишь разочарованно покачала головой и предложила другой вариант.
4
Когда следующим утром Момон, он же Айнз, вновь открыл дверь гильдии, то сразу же обратил внимание на стойку, за которой три женщины, улыбаясь, помогали толпящимся перед ними авантюристам. Воин, целиком закованный в броню, беззаботный лучник в лёгком снаряжении, священник с символом какого-то неведомого бога на одеянии, заклинатель-мистик в мантии и с посохом, относящийся к мистической школе, — кого здесь только не было.
Слева огромная дверь, справа — доска, увешанная листками пергамента, которых ещё вчера тут не было. Перед ней стояли авантюристы и о чём-то совещались.
Взглянув на всё это, Айнз направился к стойке, внутренне напрягшись и не ожидая ничего хорошего. Взгляды вокруг цеплялись за висевший на его шее медный жетон, а после скользили по броне и оружию. Примерно так же, как и вчера в трактире. Айнз тоже искоса поглядывал на авантюристов: на глаза попадались серебряные и золотые жетоны. Ни одного медного. С чувством, что предстоит игра на чужом поле, он подошёл к стойке. Одна из регистраторш как раз освободилась, к ней Айнз и направился.
— Простите, я хотел бы взять задание.
— Тогда выберите подходящее на доске позади вас и подойдите с пергаментом ко мне.
Айнз кивнул, чувствуя себя так, словно его костяное тело вот-вот прошибёт по́том. Вернувшись к доске и бегло обежав её глазами, он опустил голову.
«Нет, не прочесть».
Для него все местные языки автоматически переводились в обе стороны — таким, очевидно, было одно из правил этого мира. Вот только оно не распространялось на письменность. В прошлый раз женщина за стойкой проделала всю работу за него, и он понадеялся, что и в этот раз всё сложится так же. От отчаяния хотелось кричать и кататься по полу, но Айнз быстро восстановил самообладание и принялся торопливо искать варианты — сейчас способность, сопровождавшая перевоплощение в нежить, оказалась очень кстати.
Читать здесь явно умели не все, но Айнз стыдился признаться в собственной неграмотности, да и это неизбежно сыграло бы против него — люди бы стали смотреть на него свысока. Магические предметы, позволявшие читать тексты, он отдал Себасу и забыл забрать, а сам ещё со времён «Иггдрасиля» считал изучение подобных заклинаний совершенно бесполезным, полагая, что для такого случая достаточно разжиться свитками.
Он чувствовал себя полным дураком. Что стоило заранее продумать, как обойти своё незнание местного языка? Но сделанного не воротишь, и корить себя было поздно.
Нарберал тоже не умела читать на местном языке. Это конец. Полный провал.
Однако, несмотря на роившиеся в голове мысли, повелитель Назарика не имел права публично себя опозорить. Решившись, он схватил листок пергамента и зашагал к стойке.