— По ней он отбирает детей с хорошими задатками для обучения. Я попал к нему так же, — закончил Нинья.
«Каких только талантов не бывает! Лишний повод для беспокойства», — раздражённо заметил про себя Айнз, одновременно с понимающим видом кивая Нинье.
— Вот как. А с чего стоит начать тому, кто хочет освоить магию?
— Наверное, найти себе достойного учителя.
— А мог бы я, скажем, стать вашим учеником?
— В принципе, да… но лучше найти кого-то поопытнее. Правда, практически все школы в королевстве частные и берут только людей, связанных с магической гильдией. И даже если вы пробьётесь, там в основном учатся дети, поскольку считается, что их мозги ещё не закостенели и их можно научить по-другому воспринимать мир. Думаю, в вашем возрасте выручить могут только знакомства. В этом плане куда лучше устроена имперская академия магии, да и в теократии отлично готовят заклинателей — правда, их сила основана на вере.
— Понятно. Но так ли легко попасть в имперскую академию магии?
— Думаю, непросто. Ведь её основало государство, едва ли туда примут для обучения кого-то, кроме подданных императора.
— Вот оно что…
— А по поводу ученичества… вы уж извините, но у меня есть цель — и жертвовать время на что-то другое я не могу.
Нинья помрачнел, и в его выражении теперь чувствовалось нечто новое — едва уловимая враждебность, хотя и непонятно на кого направленная.
«Лучше его не расспрашивать. Сдаётся мне, едва ли я узнаю что-то полезное», — рассудил Айнз, а в разговор снова вмешался Лукрут:
— Эй! Извините, что прервал вашу увлекательную беседу, но ужин почти готов. Позовёте сюда ту троицу?
— Момон, позвольте мне.
— Что же такое! Набэ, ты меня покидаешь? Я так надеялся сделать эту похлёбку плодом нашей любви!
— Сгинь, насекомое. Или напоить тебя кипящим маслом и навсегда отучить от таких глупостей?
— Достаточно, Набэ. Я пойду с тобой.
— Слушаюсь!
Айнз поблагодарил Нинью и направился к чем-то занятой паре авантюристов, усевшихся на земле чуть дальше. Петер и Дайн приводили в порядок оружие и доспехи, днём побывавшие в бою. Они наносили смазку, чтобы металл не заржавел, и внимательно проверяли, всё ли в порядке. На броне виднелись свежие повреждения, а на лезвии меча после встречи с дубинками гоблинов появились щербины. Авантюристы не отлынивали от ремонта, ведь на кону стояла их собственная жизнь. Они трудились так сосредоточенно, что было неловко их отвлекать. Сообщив, что ужин готов, Айнз с Набэ отправились с той же новостью к Нфирии, который возился с лошадью поодаль.
Вечернее солнце уже катилось за горизонт, и, когда его последние лучи окрасили всё вокруг в багровые тона, путешественники приступили к ужину. Он состоял из похлёбки с копчёным, просоленным мясом, чёрствого хлеба, сушёного инжира и чего-то вроде грецких орехов.
Айнз взглянул на явно пересоленный суп. Через перчатку и деревянную миску он не чувствовал его тепла, но, видимо, тот был не слишком горячим, поскольку остальные немедленно принялись хлебать, даже не дуя на ложки.
«Как же быть?»
Есть, как люди, нежить попросту не могла. Иллюзия, под которой скрывался голый скелет, здесь ничем не поможет. Если бы он попробовал отведать супа, жидкость тут же пролилась бы изо рта на землю, чего нельзя было допустить при не подозревающих о его настоящей сущности спутниках.
Незнакомая кухня нового мира… Жаль, что не удастся её попробовать, как бы проста она ни была. Айнз практически утратил интерес к еде, но было досадно оставлять без внимания появившиеся перед ним аппетитные блюда. Впервые с момента своего появления в этом мире он сожалел, что оказался в теле нежити.
— Ой, вам тут, наверно, что-то не по вкусу? — заинтересовался Лукрут, подметив, что Айнз даже не притронулся к еде.
— Нет-нет, дело совсем в другом. На это есть своя причина…
— Правда? Как скажете, никто принуждать не станет. И, кстати, может, хотя бы за ужином снимете шлем?
— Видите ли, меня обязывает вера. В день, когда вы забрали чью-то жизнь, нельзя есть в компании больше чем из двух других людей.
— Да уж, господин Момон, интересные у вас обычаи. Но мир велик, и не нам вас учить, во что верить.
Узнав, что дело в вере, товарищи уже не смотрели на него с таким недоверием.
«Похоже, что и в новом мире к религиозным вопросам относятся серьёзно», — подумал Айнз и, изобразив молитву какому-то неведомому богу, обратился к Петеру с занимавшим его вопросом, чтобы заодно сменить тему.