В этот удар она вложилась полностью, каждой мышцей своего тела. Стилет с силой вошёл в прорезь закрытого шлема, и Клементина провернула его там. Навалилась ещё сильнее, чтобы клинок точно прошил череп насквозь, и подёргала лезвие из стороны в сторону, разрывая кровяные сосуды. Она хотела быть уверенной, что этот удар будет смертельным.
Закованная в латы рука вдруг обхватила её, но Клементина не придала этому значения. Она ударила ещё раз. И, реагируя на её яростную жажду крови, из клинка вырвалась заключённая в нём магия — «Лайтнинг».
Всё тело Айнза прошило электричеством. Оружие Клементины было зачаровано «Накоплением магии». Всё накопленное высвобождалось в один удар, зато там можно было аккумулировать любую магию неограниченное количество раз — довольно гибкая и простая в использовании сила.
Она прошила ему стилетом череп насквозь и ещё добила подарочком в виде разряда электричества. Теперь-то он точно не жилец. Но…
— И это ещё не всё!
«Ускорение потока»! Клементина резко, за долю мгновения, выхватила второй стилет и тоже всадила его под шлем, одновременно высвободив заключённый в нём «Файерболл». Она уже воображала, как плоть Айнза горит и плавится изнутри и как запах жареного мяса щекочет ей ноздри…
Но реальность отличалась от этих грёз. Клементина ошеломлённо распахнула глаза.
— Хм, интересно. В «Иггдрасиле» не было такого волшебного оружия. Век живи — век учись, как говорится… — спокойно проговорил воин, у которого в каждой глазнице торчало по стилету.
Клементина вдруг осознала: то, что при прошлом ударе на клинке не осталось крови, — не случайность.
— Нет… Это невозможно. Почему ты ещё не сдох?!
Его что-то защищает от колющих ударов? Но Клементина никогда не слышала о боевом приёме, который даровал бы владельцу подобную неуязвимость… Да и как он в таком случае заблокировал магию, применённую ей, чтобы его добить? Ответа на это не знала даже Клементина, побывавшая в стольких сражениях.
Её схватили и притянули ближе. Момон и Клементина оказались прижаты друг к другу, и жетоны авантюристов весело зазвенели о кирасу.
— Хочешь узнать правильный ответ?
Воронёные доспехи растворились в воздухе, открывая миру ужасающий лик Момона. Голый череп, лишённый плоти и кожи. Из пустых глазниц торчали стилеты, увязшие в кости, однако скелет не демонстрировал никаких признаков боли.
Эта внешность была Клементине знакома.
— Нежить… Старший лич?!
Момон наклонил голову:
— Да уж, с тобой было бы любопытно поболтать… Но ладно. Скажу только, что ты недалека от истины. А теперь… — По логике, лицо, лишённое кожи и плоти, не должно было выражать никаких эмоций, но Клементине казалось, что лич широко ухмыляется. — Кстати, как тебе? Каково сражаться мечом с заклинателем? Каково, когда «хрясь, и всё» не получается?
— А ну, заткнись!
Клементина сопротивлялась изо всех сил, но её тело словно обвили прочные цепи, а не костяные руки. Вырваться не получалось.
Бесспорно, старший лич — могущественная нежить, создание, очень способное во всякой магии. Но всё же их физические параметры совсем не впечатляли, поэтому один на один у Клементины должно быть неоспоримое преимущество.
Однако…
— По-почему?!.
Однако вырваться не получалось…
Клементина вдруг осознала, что его тяжёлые удары — вовсе не эффект зачарованных доспехов, и внутри похолодело. А воображение безжалостно нарисовало в голове картинку: запутавшуюся в паучьей сети и беспомощно трепыхающуюся бабочку.
— Поэтому я и сказал, что дам тебе фору. Ты слишком слабая соперница, чтобы пускать против тебя в ход магию.
— Ах ты!..
— Что ж, теперь, когда у нас не осталось друг от друга секретов, можем начинать… Только вот это я уберу, мешает.
Раздался костяной скрежет — старший лич вытащил торчащий из левой глазницы стилет и отбросил в сторону. Пока он занимался вторым, Клементина отчаянно вырывалась, но, по-видимому, в одной его руке силы было больше, чем во всём её теле. Она даже пошевелиться не могла. Когда с обоими стилетами было покончено, огоньки в пустых глазницах вновь обратились к Клементине, которая хрипло дышала, пытаясь выбраться из объятий Айнза.
— Что ж, начинаем.
«Начинаем что?» — успела подумать Клементина, и тут и без того мизерное расстояние между ней и старшим личем сократилось. Что-то натужно заскрипело. Осознание, что именно пытается сделать Айнз, пронзило её холодом.
— Ты!.. Ты же не!.. Ты-ы!..
Этот скрип был ничем иным, как звуком гнущихся доспехов. Он намеревался раздавить её.