Мог ли он катаной искрошить целую скалу? Вряд ли. Даже ребёнок с самым богатым воображением сказал бы, что это невозможно. Мог ли Брейн в таком случае победить Шалтир? Любой воин, встретившийся с ней в поединке, мог ответить однозначно.
Победить нельзя.
Невозможно повергнуть существо, чья сила лежит за границами человеческого понимания. Если кто и мог сразиться с Шалтир на равных, так это другое подобное создание. А Брейн, к сожалению, всего лишь человек, всего лишь самый сильный воин из рода людей… Да. Как бы он ни старался, лишь из-за того, что он появился на свет человеком, он навсегда останется для таких существ карапузом, размахивающим палкой.
— Я так… старался…
— Старался? Но ведь это бессмысленно. Вот меня создали сильной — и мне не пришлось прикладывать никаких усилий, чтобы достичь силы. Она всегда была со мной.
На это Брейн горько рассмеялся.
Всё было пустой тратой времени. И чем он только так гордился? Какими талантами?
Конечности отяжелели, словно к ним привязали булыжники. Шалтир молчала некоторое время, наблюдая за ним, а потом звонко рассмеялась:
— Вы плачете? Вас что-то опечалило?
Брейн осознал, что Шалтир говорит, но слова доносились до него глухо, словно через толщу воды.
Он так старательно размахивал своей железной палкой, что лопались мозоли на ладонях. Но всё это было напрасно. И бегал в тяжёлых доспехах он тоже напрасно. И напрасно в одиночку набрасывался на монстров, зубами вырывая победу. Всё, включая само существование Брейна на земле, было напрасно.
Перед лицом по-настоящему могущественного врага он был не лучше тех слабаков, над которыми когда-то смеялся сам.
— Какой же я дурак…
— Вы наигрались? Уже можно заканчивать?
Шалтир хихикнула и шагнула ближе, всё ещё с изящно отведённым в сторону мизинчиком, и Брейн закричал. Но этот вопль не походил больше на воинственный клич — скорее, на крик плачущего навзрыд ребёнка.
Он сорвался с места и побежал.
Брейн подставил спину врагу.
Он уже сполна насмотрелся на силу Шалтир и не сомневался, что она настигнет его мгновенно. Но Брейн просто не думал об этом сейчас. Не мог позволить себе такой роскоши. Просто кинулся наутёк, обливаясь слезами и подставив под удар беззащитную спину.
Милая девочка, по локоть в чужой крови, вздохнула и невинным голоском окликнула его:
— Что, теперь мы играем в догонялки, да? Вы уж точно не дадите мне заскучать. Ну что ж, салочки так салочки! — И рассмеялась. Каменные стены подхватили эхо её голоса.
3
В большую пещерную залу залетал сквозняк. Он с шорохом пробирался в зазоры импровизированных баррикад и касался холодными руками взмокших спин сорока двух оставшихся разбойников из банды «Мечники погибели».
Здесь они обычно ели — просто потому, что из всех подземных полостей этот зал оказался самым просторным. Но теперь он преобразился из трапезной в крепость. Длинный узкий зал находился в самой глубине сети пещер, которую заняли наёмники в качестве своего логова, и от него ветвились более мелкие ходы. Их использовали как личные комнаты, хранилища оружия и припасов. Поэтому именно в нём «Мечники» возвели последние укрепления — здесь они могли повернуть ход битвы, не позволяя врагам взять их числом.
Однако нельзя было сказать, что укрепления эти отличались прочностью. Для начала они просто перевернули столы и навалили за ними деревянных ящиков — получились баррикады. Между ближайшими ко входу укреплениями протянулось несколько верёвок, примерно на уровне человеческого живота. Так они надеялись не дать врагам проскочить между баррикадами с разгона.
А позади заграждений стояли, вооружившись арбалетами и разделившись на три группы, остатки некогда гордых «Мечников погибели». Если дойдёт до перестрелки, ширина зала, по сравнению с шириной входа, даст им однозначное преимущество. А благодаря расположению флангов враги попадали под стрелы, в какую бы сторону они оттуда ни двинулись. Даже если враги решат использовать площадную атаку издалека, в этих условиях она будет не очень эффективной. Наёмники придерживались тактики перекрёстного огня, позволявшей за счёт взаимной поддержки перекрывать все слабости и мёртвые зоны каждого фланга.
Увы, даже под прикрытием баррикад, позволявших им сражаться на равных с превосходящим противником, «Мечники» не чувствовали себя в безопасности. Все они были бледны и напуганы. Они дрожали так, что звенья их кольчуг мелко дребезжали.
В самом деле, в пещерах всегда царила прохлада, из-за чего здесь было особенно хорошо летом, однако сейчас затаившихся наёмников заставлял трястись вовсе не сквозняк. А громкий смех, донёсшийся от входа в пещеру. Эхо исказило голос, и непонятно даже было, кому он принадлежит — мужчине или женщине. Но именно этого звука у «Мечников» тряслись поджилки.