Конечно, она, будучи заклинателем, хорошо понимала, что исход битвы решает не телосложение. Однако теперь, когда она увидела, как велика разница между ними, её сердце невольно закричало: «Нет! Я этого не хочу!»
«Но что нет? Я не хочу, чтобы они… нет, не хочу, чтобы он сражался? — Она попыталась понять странное чувство, возникшее в её душе. — Но почему? Почему я не хочу, чтобы эти двое подрались?»
На это мог быть лишь один ответ, и ей даже не потребовалось долго раздумывать над ним. Жрица слегка улыбнулась, и в её улыбке смешались и горечь, и слабая ирония.
«Тебе остаётся лишь принять это, Круш. Ты не хочешь, чтобы Зарюс сражался, потому что боишься, что он будет ранен… или в худшем случае даже убит».
Другими словами, это было то самое чувство.
Людоящеры редко сражались в таких поединках насмерть. Тем не менее «редко» совсем не равно «никогда». Если бой окажется слишком жарким, чья-то жизнь может запросто оборваться… А она не хотела терять спутника жизни в столь дурацком сражении. И эти мысли непрестанно вились в голове самки.
Это могло означать только одно: в глубине души Круш приняла ухаживания Зарюса.
«Раньше никто не обращался со мной как с девушкой… и получается, поэтому я так легко… или, как это говорят, “запросто” влюбилась? Ах, вроде бы я и рада, но почему-то мне и немного грустно… Нет, сейчас вообще не время для этого!»
Осознав свои чувства — молча и не подавая вида, — она решительно направилась к готовившемуся к сражению Зарюсу и легонько похлопала по плечу.
— Тебе нужно ещё что-нибудь, чтобы подготовиться?
— Нет, я готов.
Круш снова прикоснулась к его крепкому плечу. За то время, пока она шаг за шагом шла по пути жрицы, ей довелось дотрагиваться до множества самцов. Она возлагала руки на их тела во время молитв, нанося лекарства или накладывая магию. Однако сейчас ей показалось, что его плеча она касается гораздо дольше, чем всех остальных самцов, вместе взятых.
«Так вот оно какое, тело Зарюса…» Мышцы на плечах странника бугрились, разогретые и готовые к битве, и он выглядел невероятно мужественным.
— Что-то не так? — Похоже, то, что Круш долго не убирала руку, озадачило его.
— Э-э-э-э… это молитва жреца.
— Ясно. Духи предков помогут мне? Несмотря на то, что я из другого племени?
— У духов предков нашего племени нет подобных предрассудков. Удачи. — Отдёрнув руку, Круш помолилась за победу возлюбленного и попросила у пращуров прощения за эту ложь.
Зенбер, который также готовился к поединку, взял в правую руку огромное трёхметровое копьё со стальным лезвием на конце, или, скорее, алебарду, орудовать которой обычные людоящеры могли бы лишь двумя руками. Затем он как ни в чём не бывало взмахнул ею, словно косил траву. Порыв ветра долетел даже до Круш, стоявшей поодаль.
— Ты сможешь… нет, ты справишься?
— Ну… Как-нибудь да разберусь.
Круш собиралась спросить его, сможет ли он победить, но остановилась. Зарюс и так вышел на битву, зная, что он обязан сделать это. А значит, он победит. Они путешествовали вместе всего несколько часов, да и знакомы были всего лишь день, но тем не менее она ясно понимала: этот людоящер достоин её любви.
— Ну что, ты готов, обладатель «Моро…»… кхм, Зарюс?
— Полностью. Готов начать в любую минуту.
Зарюс повернулся спиной к Круш и направился к кругу, в котором должен был проходить поединок. Жрица тяжело вздохнула, провожая глазами уходящего странника.
Тепло от долгого прикосновения к его плечу, которое на самом деле, наверное, не было таким уж долгим, постепенно таяло. Предстоящая схватка выглядела как упрощённая версия сражения за звание вождя, и, поскольку поединки велись исключительно один на один, третьим лицам запрещалось зачаровывать бойцов.
Когда прикосновение Круш наполнило его сердце теплом, он даже подумал, что та наложила на него защитную магию. Однако, как предводительница, она была обязана знать правила.
Но если это не магия, почему же тогда его душа оказалась в таком смятении?
«Это потому, что я мужчина? Желание показать себя перед девушкой с лучшей стороны? Как-то давно брат назвал меня бездушным сухарём, но, похоже, это не так».
Ступив в круг из стоящих людоящеров, Зарюс поднял над головой снятую с пояса «Морозную боль», и его воля заставила клинок окутаться белой дымкой. Стоило ему дотронуться до меча, и окружающие людоящеры подняли шум. Это были те самые выжившие из племени «Острого лезвия», не понаслышке знавшие о силе зачарованного оружия.