Оказаться полезным для своего господина — для стражей не было большей радости, и эту радость он и жаждал испытать. Сейчас возможность для достижения этой цели находилась прямо у него под носом.
Коцит повернул голову и сжал в руке свиток, глядя в зеркало. В нём была видна не комната, а некий болотный пейзаж. Отображаемые в «Зеркале дальнего вида» картины были причиной, по которой Коцит провёл два дня в построенном Аурой деревянном срубе. Война — хотя для Великой гробницы Назарика это выглядело скорее лишь жертвоприношением — имела целью добыть тела людоящеров. Вместе с миссией, которую можно было также назвать «праздником жатвы», владыка Айнз отдал Коциту несколько указаний.
Во-первых, Коциту запрещено показываться на поле боя. Разумеется, это касалось и его слуг, поэтому предстояло воевать только силами вверенной ему армии. Во-вторых, до последнего удерживать в резерве Старшего лича, предоставленного ему в качестве командующего войском. В-третьих, по мере возможности действовать, следуя лишь собственному разумению. Помимо этих указаний, имелось ещё несколько более мелких, но перечисленное было самым важным. Ему требовалось добиться победы лишь войсками, направленными к озеру. Победа Коцита доказала бы его преданность великому владыке.
— Спасибо. За работу. Энтома. Передай. Пожалуйста. Владыке. Айнзу. Что я. Очень благодарен, — прогромыхал он, и Энтома легонько кивнула головой, словно кукла. — Теперь. Ты. Возвращаешься. Обратно?
— Нет, мне было приказано собственными глазами увидеть исход этой битвы.
«Её. Приставили. Ко мне. Соглядатаем?» Сделав такое заключение, Коцит почувствовал ещё большее воодушевление от возложенной на него важной миссии, и закончил:
— Ну. Что ж. Приступим.
Коцит активировал свиток с заклинанием «Месседж» и отдал приказ командующему армией нежити:
— Выдвигайтесь!
Факелы стояли по обе стороны помоста, поднятого над землёй, и их мерцающий огонь освещал накрытую тенью округу. На своеобразной трибуне находилось несколько людоящеров. Все они были важными фигурами: вожди племён и главы отрядов. На площади перед помостом собралось множество людоящеров, готовых участвовать в битве. Гул расходился по сторонам, словно круги на воде. Как бы людоящеры ни пытались скрыть беспокойство, нетерпение и страх, всё это слышалось во взволнованном ропоте толпы. Ведь сейчас должна была начаться война, и впереди их ждало жестокое поле боя. Как они сами, так и близкие друзья, стоявшие рядом, могли погибнуть в любую секунду. Шасурю Шаша выступил вперёд из группы стоявших на помосте вождей, отчего шум вокруг приутих.
— Внимание! Слушайте меня, людоящеры! — по болоту прокатился громкий голос. Заполненная войском площадь затихла, водная гладь успокоилась. Голос Шасурю прозвучал снова, но уже более сурово: — Как видите, враг превышает нас числом!
Все молчали. И хотя в воздухе чувствовались напряжение и страх, глаза людоящеров были неотрывно прикованы к вождю. Сделав небольшую паузу, Шасурю снова возвысил голос:
— Однако нам нечего бояться! Пять наших племён впервые за всю историю заключили союз. Благодаря ему, пусть лишь на этот день, на этот час, мы станем одним, единым племенем! Именно поэтому духи предков всех пяти племён защитят нас! Глава друидов!
В ответ на этот призыв вперёд выступила Круш, позади которой шли главные друиды пяти племён. Она сняла свой странный наряд, показав всем белоснежную чешую.
— Это Круш Лулу, предводительница друидов! — объявил Шасурю, и она сделала ещё один шаг вперёд. — Призови духов предков!
— Слушайте, дети единого племени!
Пока людоящеры задавались вопросом, что же это за новое племя, вдруг явившееся на свет, Круш заговорила решительно и красноречиво. Её голос взлетал и опускался, и речь звучала как песня. Поначалу многие с неприязнью поглядывали на её белую кожу, но полная уверенности, величественная фигура заставила их изменить своё отношение к Круш. Пока она говорила, каждая белая чешуйка на её теле сияла в свете факелов, создавая ощущение, будто духи предков действительно снизошли к ней. Людоящеры, сами того не замечая, молитвенно сложили перед собой руки.