Тот врезался в цель, и стена пламени обожгла всё тело гидры. Даже на этом расстоянии он почувствовал запах горелой плоти. Он подумал, что нанёс ей достаточно ран, чтобы он умерла прежде, чем доберётся до него, однако…
— Почему ты не останавливаешься?! Почему ты всё ещё бежишь сюда?!
5
Ророро бежал. Его тело было огромным, но, несмотря на трясину, он не уступал в скорости людоящерам. Тяжёлые лапы шумно плескали по воде, и грязь разлеталась во все стороны. Янтарные зрачки гидры затуманились от жара, и две из четырёх голов уже бессильно повисли. Несмотря на это, он продолжал бежать.
Ещё один огненный шар попал в цель, мгновенно выплеснув сконцентрированную в нём энергию. Всё тело Ророро пронизывала боль, глаза иссыхали от раскалённого воздуха, одновременно обжигавшего и лёгкие. Он был полностью покрыт ожогами, и все его инстинкты кричали: ещё один удар и ему придёт конец. Однако, даже чувствуя приближающуюся смерть, гидра бежала и бежала.
Лапы Ророро не переставали двигаться, неся его вперёд. Сожжённая чешуя начала отваливаться, оголяя находящуюся под ней лопающуюся кожу, по которой струилась кровь. Но он не останавливался.
Любой зверь, не обладающий интеллектом, развернулся бы к врагу спиной и убежал. Однако с Ророро было по-другому.
Да, он являлся магическим зверем — гидрой. Среди подобных созданий встречались и те, кто были даже умнее людей, и те, кто ничем не отличался от обычных зверей. Ророро относился к последним.
Тот факт, что монстр, обладавший интеллектом животного, даже на грани смерти продолжал мчаться прямо на Игву, причинявшего ему боль, выглядел необъяснимым. Старший лич не понимал, что происходит, и даже решил, что монстром как-то управляют с помощью магии. Однако всё было иначе. Причина этой стойкости крылась в другом, в том, чего лич не мог понять: Ророро сражался ради своей собственной семьи.
Ророро не знал своих родителей. Как правило, гидры не бросают своих детёнышей на произвол судьбы после рождения. Те живут вместе с родителями до определённого возраста и учатся у них искусству выживания в природе. Почему же тогда судьба Ророро сложилась по-другому?
Дело было в том, что по меркам гидр он появился на свет уродом. Обычно эти звери рождались с восемью головами, и с годами их число росло, максимально достигая целой дюжины. Но у Ророро оказалось всего четыре головы, поэтому родители бросили его и стали растить других его братьев. Маленькая жизнь, оставшаяся сразу после рождения без родительского присмотра, в условиях жестокой борьбы за существование неизбежно должна была прерваться — несмотря на всю скрытую в ней силу. Так и случилось бы, если бы рядом не проходил самец-людоящер, который его подобрал. В тот день Ророро обрёл в своём спасителе отца, мать и лучшего друга.
Несмотря на разрывающую боль, в гаснущем сознании Ророро вдруг проснулись вопросы, которые он нередко задавал себе: «Почему я такой большой? Почему у меня так много голов?» Глядя на существо, которое он считал своим родителем, он решил: «Наверное, мои головы отвалятся, у меня вырастут руки и ноги, длинные, как стебли тростника, и я стану похожим на него». И что бы он сделал, случись такое? «Хорошо бы поспать вместе — мы ведь так давно не делали этого. С тех пор, как я стал большим, спать приходится одному, и это немного грустно».
Страшная боль снова обожгла его нервы, бушующее пламя заполнило всё поле зрения, словно пытаясь сдуть остатки сознания. Он издал негромкий болезненный рёв. На шкуре не осталось ни единого целого местечка, её резало, будто ножом.
Сзади ему передалось тёплое успокаивающее ощущение, но опалённое огнём тело совсем ослабло. Боль, похожая на бесчисленные удары раскалёнными молотами, сокрушала гидру.
Ророро было ужасно больно, так больно, что он уже не мог ни о чём думать. Тело в отчаянии посылало ногам судорожные сигналы, пытаясь остановить их, но… но… неужели Ророро мог остановиться?
Нет, он продолжал идти. Правда, его шаги стали намного медленнее. Пламя сжигало его плоть, мышцы сводило, он уже не мог бежать с обычной скоростью. Каждый шаг отдавался нестерпимой мукой. Дышать стало почти невозможно, любой вздох превращался в страдание. Вернее всего, его лёгкие уже сгорели. Тем не менее ноги не останавливались. Лишь одна голова всё ещё держалась, остальные повисли мёртвым грузом.
Затуманенным взглядом он разглядел, как в руке нежити снова появляется заклинание. Всё его живое естество кричало, что этот удар станет смертельным, но Ророро продолжал упрямо брести вперёд.