Вернувшись в сад мэтра Парнака, Лепито все еще кипел от негодования, но дурное настроение мигом улетучилось, едва он увидел идущую навстречу (вернее, к калитке) женщину своей мечты. Владычица грез, Соня Парнак и в самом деле была красавицей. Высокая, плотная, но вовсе не толстая, она обладала всеми достоинствами, которые вызывают вожделение у любого мужчины. На ходу Соня покачивала бедрами почти без нарочитости, но достаточно, чтобы пробудить интерес. У нее были темные волосы, серьге глаза и полное румяное лицо - впрочем, такой цветущий вид свойствен многим молодым южанкам. Озорной смех придавал облику Сони особое очарование, своего рода изюминку. Короче говоря, это была одна из тех женщин, о которых мужчина грезит с юных лет и до глубокой старости. Было, правда, небольшое "но", заметить которое могли лишь наиболее разборчивые (и, надо сказать, не без оснований), - это некоторая вульгарность, выдававшая довольно темное происхождение. Однако на сей счет в салонах Орийака лишь строили тщетные предположения.
По мере того как Франсуа приближался к той, кого мечтал однажды заключить в объятия, сердце его колотилось все отчаяннее. Еще издали он увидел, что молодая женщина улыбается, и ощутил такое блаженство, что почти утратил земное притяжение.
- Добрый день, мадам...
- Здравствуйте, Франсуа... Вы сегодня не работаете?
- Я... меня послали отнести досье мэтру Живровалю...
- Вас что, перевели в посыльные?
- Нет... это Антуан... он увидел, что я нервничаю... и почел за благо дать мне возможность немного расслабиться...
- А почему это вы нервничали, мой маленький Франсуа?
- Я поссорился с мсье Дезире.
Соня пожала красивыми плечиками.
- Охота вам связываться с этой старой развалиной! Ладно, можете немного проводить меня, я хочу с вами поговорить...
- Но... но... нас могут увидеть! - пробормотал Франсуа, замерев от страха и восторга.
- И что с того?
Молодой человек так мечтал, чтобы его уговорили, что сразу же сдался. Они вместе вышли из сада и двинулись по авеню Гамбетта.
- Малыш Франсуа... Вы ужасно неосторожны... Эта записка в моей шляпе... ведь ее мог прочесть кто угодно!
- Вы... вы сердитесь?
- Нет, конечно, но нужно вести себя умнее. От вас такое беспокойство. За столом я не решаюсь развернуть салфетку, а если кто-то рядом, то даже не могу ни сумку открыть, ни туфли надеть - везде может оказаться ваша записка. Вы что же, подкупили кого-то из слуг, а? Наверное, Розали, да? Признайтесь, плутишка!
- Нет-нет, клянусь вам! Просто я выдумываю всякие предлоги, чтобы попасть в дом, когда там нет ни вас, ни мэтра Парнака...
- Это все-таки опасно. Бросили бы вы эту писанину...
- Я не могу!
- Правда?
- Когда я вам пишу, мне кажется, будто я говорю вам то, что не осмеливаюсь высказать вслух.
- Это уж точно, у вас просто духа не хватит произнести эти ужасные слова, - с легким смешком и какой-то двусмысленной улыбкой сказала мадам Парнак.
- Ужасные слова? - растерялся Франсуа.
- Черт возьми! Вы ведь говорите не только о порывах своего сердца... вы описываете меня... причем в таких подробностях, что я чувствую себя как у оценщика... Это очень гадко...
Но это "очень гадко" было произнесено таким воркующим голоском, так многообещающе, что Франсуа решил развивать тему и дальше.
- Так вы меня любите, Франсуа?
- И вы еще сомневаетесь?
- Мужчины так легко лгут, чтобы добиться своего...
В распоряжении Сони Парнак был небогатый набор весьма расхожих истин, которые она пускала в ход при всяком удобном случае. Это позволяло ей сойти за умную в глазах дураков. Франсуа был далеко не глуп, но, как всегда и везде на этом свете, любовь превратила его в невольное подобие идиота.
- Мне труднее судить о вашей искренности - вы-то ведь никогда мне ничего не говорили...
- Злючка...
Молодой Лепито уже не шел, а парил над землей.
- Вы... вы могли бы полюбить меня?
- Ну не знаю, да ведь у меня есть муж!
- О-о-о!
Это "о-о-о" красноречиво свидетельствовало, что мэтр Парнак не внушает особых опасений своему клерку.
- Но, Франсуа, как это дурно предполагать, что я способна любить кого-то, кроме мужа... во всяком случае...
- Да-а-а, и... что же? - До ошалевшего от счастья Лепито как-то не доходили столь очевидные истины.
- ...для этого мне надо встретить искреннюю любовь... человека, который бы жил только для меня... чтобы я могла положиться на него до конца своих дней...
- Такого человека не нужно искать, моя Соня! Он уже есть, и это я!
Совершенно неожиданный хохот мадам Парнак обрушился на молодого человека словно холодный душ.
- Да вы... вы издеваетесь надо мной? - задохнулся юный обольститель.
- Да нет же, уверяю вас... - трясясь от смеха, едва произнесла красавица.
- Не нужно уверений. К несчастью, это так... Вы не принимаете меня всерьез... Ни единого знака расположения от вас... - с грустной надеждой канючил опустивший крылышки голубок.
- Неблагодарный! А кто же нашел для вас комнату у этой опасной вдовы?
- Что ж говорить теперь о моем жилье?
- Вам там не нравится? Меня это очень огорчает, - поворачивает разговор опытная в амурных делах Соня.
- Дело не в этом.
- А в чем же?
- Вы обещали зайти в гости, но так ни разу и не пришли! Почему?
- Мне это нелегко, я не слишком уверена в себе...
Франсуа опять понесло на седьмое небо:
- Соня - вы моя любимая, моя жизнь, моя милая, моя единственная... Соня...
Молодой женщине пришлось довольно ощутимо похлопать его по руке - без шлепков Франсуа, видимо, в последнее время просто не мог жить.
- Прошу вас, Франсуа...
Лепито схватил ее за руку.
- Обещайте прийти ко мне в гости!
Она попыталась вырваться.
- Вы с ума сошли! А вдруг нас увидят?
- Пусть видят! - клерка несло.
- Ладно, ладно, обещаю.
- Нет, скажите: я клянусь!
- Клянусь!
Франсуа отпустил руку мадам Парнак.
- Мне бы следовало рассердиться, - без всякого раздражения заметила она.
- Но вы не можете сердиться на меня, потому что в глубине души понимаете, как я люблю вас, как я вас обожаю, как я преклоняюсь перед вами...
Соня поспешила оборвать эти излияния.
- Франсуа, милый, вам давно надо быть в конторе...
- Я подчиняюсь, потому что люблю вас, и ухожу, потому что спешу исполнить ваше желание!
Лепито оставил молодую женщину и танцующими, легкими шагами двинулся серединой улицы обратно. Встретившийся ему настоятель храма Сен-Жеро поначалу опешил от такого способа передвижения, потом окинул Франсуа весьма суровым взглядом, призывая к порядку. Клерк его даже не заметил: Соня его любит! Все сомнения рассеялись сегодня как легкие облачка в летнем небе. Она будет принадлежать ему! Что его ждет впереди, молодого человека нимало не заботило. Он был счастлив сегодня и, наверное, навсегда. Франсуа вошел в сад мэтра Парнака, танцуя фарандолу на манер пастушка Ватто. Он уже собирался взлететь на крыльцо, как вдруг знакомый резкий голос словно пригвоздил его к месту.
- Мсье Лепито?
Франсуа испуганно обернулся. Дезире Парнак жег его взглядом.
- Мсье Лепито, как только вам надоест изображать клоуна - кстати, по-моему, это занятие вовсе не обязательно для клерка нотариуса, - будьте любезны зайти в мой кабинет. Я вас там подожду.
Столь внезапно отрезвленный, Франсуа с видом побитой собаки вошел в контору. Не поднимая глаз, он сообщил Антуану, что мсье Дезире засек его пляшущим в саду и требует теперь вот пред светлые очи. Старший клерк воззрился на него круглыми от изумления глазами.
- Танцевали в саду?! М-м... любопытно... С кем же это вы... танцевали?
- Один! - скромно сказал Франсуа.
- Один?! Но... почему?
- Потому что она меня любит!
Ремуйе просиял.
- Не может быть!