Наверное, вид у меня стал весьма ошеломленный, поскольку негодник Ансельм вновь улыбнулся, на этот раз своей обычной улыбкой, и пояснил:
– Я услыхал это у ворот, пока мы ждали, когда откроют. Один стражник сказал другому… Граф два дня как уехал на охоту, его ждут не скоро.
У парня оказался острый слух и вдобавок умение вовремя вставить нужное слово. А вообще-то мог сказать и сразу, умник!
– Точно нет, – поддержал Ансельма нормандец. – Я на рынке узнать… узнал. Мне это сказала… торговец скотом…
– Сказал торговец скотом, – поправил я, сделав вид, что ничего не заметил. – Итак, Его Светлости нет в городе.
– Вы пойдете к архиепископу? – негромко поинтересовался Ансельм.
Отец Сугерий, человек предусмотрительный, снабдил меня письмом не только к графу, но и к Его Преосвященству, но я невольно задумался.
– Архиепископ Рене – не тот человек, к которому стоит…
– Брат Ансельм! – Я предостерегающе поднял руку. – Я, кажется, уже просил вас не высказывать подобные суждения о князьях Церкви…
– Грешен, отец Гильом… Вы, конечно, правы – монсеньор Рене – пастырь, ведомый всему миру своей неподкупностью, нежеланием приближать своих родичей к управлению епархией и, главное, любовью к ближнему своему.
– Ну и хорошо! – удивился Пьер, уловивший какое-то несоответствие в словах и тоне, которым они произнесены. – А то я слыхал, что он с этими… отроковицами…
Я еле удержался, чтобы не ухватить их обоих за уши. Впрочем, мне самому приходилось слышать о монсеньоре Рене и нечто похуже.
– Неподкупность Его Преосвященства, – осторожно начал я, – увы, мало чем отличается от неподкупности иных, весьма достойных иереев. Его родичи… К сожалению, и это встречается часто…
– А! – понимающе кивнул Пьер. – Эта, как ее? Содомия!
Ансельм моргнул и, не удержавшись, рухнул на траву, задыхаясь от смеха. Пьер недоумевающе уставился на корчившегося в конвульсиях итальянца и повернулся ко мне.
– Не содомия, а симония, брат Петр, – пояснил я как можно спокойнее. – От имени Симона Мага, который пытался купить у Апостолов Духа Святого. А содомия – от названия города…
– Ну, да… – растерялся нормандец. – Я думать… думал, что они в Содоме этим и занимались…
– Не надо! – выдавил из себя Ансельм, тщетно пытаясь встать. – Умру!
Новый приступ смеха опрокинул его на траву.
– А чем они в Содоме занимались? – начал было Пьер, но мне пришлось пресечь его законное любопытство, дабы не погубить достойного брата Ансельма всеконечно. Отсмеявшись, тот наконец вновь принял вертикальное положение и долго вытирал слезы.
– Так вот, о Его Преосвященстве, – продолжил. я. – К сожалению, его… гм-гм… любовь к ближним действительно хорошо известна. Более того, известно и другое…
– Что он тайный катар, – уже без всякого смеха заметил Ансельм.
Пьер широко открыл рот, затем нахмурился и придвинул ближе свой «посох», до этого мирно лежавший в стороне. Я покачал головой:
– Скажем осторожнее – он не особо радеет о борьбе с этой богопротивной ересью. Но церковная субординация требует, чтобы мы представились монсеньору Рене. Кроме того, у нас в Тулузе есть и другие дела. Надо получить деньги у ломбардца и выяснить, где сейчас находятся арестованные. Они давно должны быть здесь.
– Для этого незачем ходить к архиепископу, – возразил Ансельм. – Деньги получить надо, а все остальное я могу узнать сам.
– Точно, – поддержал его Пьер. – Я тоже сходить… схожу на рынок и поспрашивать…
– У торговца скотом, – кивнул итальянец. Брат Петр вновь смутился и принялся сосредоточенно приглаживать свою отросшую за последние недели рыжеватую шевелюру.
– Итак, идем к архиепископу, – заключил я. – Отец Сугерий просит его в письме ознакомить нас с обстановкой в графстве. Округ Памье до недавнего времени считался спокойным, там даже катары никак себя не проявили.
– Так чего к архиепископу идти? – удивился простодушный Пьер. – Надо у этих катаров и спросить!
Я поглядел на брата Петра, после чего тот покраснел, затем начал бледнеть. Уже собираясь высказаться, я вдруг поймал себя на мысли, что нормандец в чем-то прав.
– Я бы не отказался, брат Петр. Но едва ли их вожди захотят со мной встретиться.
Нормандец при этих словах облегченно вздохнул, и его физиономия постепенно приобрела естественный цвет.
– Ну, а мы их попросить! – бодро заявил он и погладил свой «посох».
…Это незатейливое изделие уже сослужило нам неплохую службу. На дороге из Везеле в Ла Шарите к повозке, на которой мы ехали, подошли четверо мрачного вида оборванцев, поджидавших своего часа в дорожной канаве. Хозяин повозки уже собирался убегать в лес, спасая свое бренное тело, но брат Петр достал «посох» и несколько раз покрутил им над головой. Этого хватило – поднялся ветер, мгновенно сдувший незваных гостей с дороги…