Шайбы одна за другой летели в ворота и ловушку вратаря. К концу тренировки капитан так вымотался, что чуть не споткнулся о собственную клюшку. Стоявший рядом, такой же уставший Борис, только глянул с насмешкой, но смолчал. На большее у могучего защитника в этот раз не хватило сил.
С площадки капитан уходил последним.
Постепенно в раздевалке стали стихать голоса. По-богатырски, хлопая дверью, игроки расходились по домам. Даже к массажисту Карену никто не заглянул, словно и спины не болели, и мышцы не сводило от напряжения. Усталость брала свое, а завтра предстояла новая, трудная игра.
Андрей поднял на максимум ручку смесителя и, подставляя плечи под мощный напор воды, пытался расслабиться. Хоть какое-то преимущество в принятии душа последним.
Не хотелось думать ни о хоккее, ни о дороге домой и ни об ужине. К сожалению, даже сейчас, в двадцать первом веке, сервис был еще далек до идеала. Можно вызвать такси, и водитель довезет до дома, но вот нанять на часик кухарку, которая приготовит ужин так, как надо — это уже фантастика. Да, существовали рестораны и еда на вынос, но где гарантия, что вместо телятины не подсунут свинину, а стейк будет приготовлен именно так, как любит он, легкой прожарки и с кровью.
Теоретически был еще один вариант — завести домовитую подружку, вот только женщин этого типа Таранов остерегался больше всего. Накормив пару раз досыта, они садились на шею, ожидая от разомлевшего мужчины предложения руки и сердца. В последний раз он чуть не совершил подобную роковую ошибку. Спас неожиданный переход в другой клуб. Как говорится, нет худа без добра.
«Но еда едой, а с подружкой надо что-то решать и поскорее» — выходя из душа, невесело подумал Андрей. Месяц воздержания, а нервы уже были ни к черту. Еще чуть-чуть, и он с интересом начнет рассматривать костлявого пресс-секретаря.
Словно в ответ на его мысли, дверь в раздевалку открылась.
— Вау! Какое зрелище! — послышался знакомый низкий голос. Грациозно переступив через порог, в комнату вошла красивая молодая женщина. — Андрюша, да от тебя глаз невозможно отвести. Особенно в этом полотенце.
— Алла, — мужчина сложил руки на груди. — Неужели я в прошлый раз что-то непонятно объяснил?
— В прошлый раз нам помешали, — она нарочито медленно приблизилась к мужчине. — Сегодня Юра занят.
— И ты решила воспользоваться возможностью и пополнить свою коллекцию хоккеистов. Браво!
— А ты гордый, да… Мне нравится, — прошептала на ушко соблазнительница.
— Я буду каким, двадцатым, тридцатым?
— Лучшим… — узкая горячая ладошка прошлась по широкой мужской спине и плечам. Пальцы, казалось, повторяют причудливый узор татуировки. — Никогда не видела такой красоты, что означают все эти символы?
— Так тебя символы интересуют? — Таранов хмыкнул.
— Меня интересуешь ты весь, — острые женские ноготки, слегка царапая кожу, спустились к полотенцу на бедрах. — Ты ведь большой мальчик. О да, большой, я уже вижу. Настоящий Тор…
Чертыхнувшись, Андрей убрал ее руки подальше и закрепил полотенце поплотнее. Скрыть возбуждение это не помогло. Тело уже жило своей жизнью, требуя немедленного удовлетворения.
— Алла, мне жаль тебя огорчать, — голос предательски охрип. — Но я не коллекционное издание. Тебе лучше уйти.
— Конечно, — не отрываясь от его затуманенных глаз, она развязала пояс собственного платья. — Только после этого.
Полы платья распахнулись, обнажая скрытое под ним богатство. То ли пластические хирурги, то ли матушка-природа, но кто-то талантливо потрудился над этим телом. Андрей нервно сглотнул, не в силах вымолвить и слова. Взгляд жадно блуждал по пикантным изгибам, прикрытым лишь тонким, кружевным бельем.
— Нравится? — женщина провела ладонью по своей округлой груди, остановившись на соске. Легонько сжала. Маленький холмик бесстыдно отозвался на ласку, отчего мужчина напротив напрягся еще больше. Руки крепко сжали край полотенца, словно боялись, что оно испарится.
— Эффектно, — прокомментировал он все тем же хриплым голосом. — И куда только смотрит твой рогоносец…
— Мне больше нравится твой взгляд, — Алла откровенно облизала губы. — Твое тело, твой запах, твоя эрекция. Впечатляет… Давай, не будем впустую тратить время.
В воздухе повисло напряженное молчание. Оба не сводили друг с друга заинтересованного взгляда.
— Красавица, я, наверное, последний идиот… — пришедший в себя Таранов громко прокашлялся. — Но я не люблю есть из общей посуды, даже если она расписана под хохлому.