- Ах, какой у вас красивый сынок родился, - улыбается Малк, аккуратно вымывает ребёнка и закутывая в тряпки. – Сэр Овидий, не желаете пуповину обрезать?
Меня шатает и снова хочется блевать, но я держу себя в руках. Достаю кинжал.
- Как вы сыночка хотели назвать? – спрашиваю. Мать что-то лепечет, но я её не понимаю, аккуратно кинжалом обрезаю пуповину. Малк умело завязывает её на узел.
- Пускай растёт здоровеньким, – протягивает ребёнка матери.
Выходим во двор. Малк глубоко вздыхает с чувством выполненного долга.
- Ты где научился роды принимать, - спрашиваю, на него не смотрю, смотрю в землю, пытаюсь справиться с тошнотой.
- Я у своей матери роды принимал, больше было некому.
- Ты же говорил, что она умерла.
- Ну так после родов и умерла, - как ни в чём не бывало, отвечает Малк. – Потом умерли брат и сестра, а меня в рабство продали.
- Да-а-а, - говорю, - тяжёлое у тебя было детство. - И как ты вырос таким жизнерадостным, - «если это можно назвать вырос», хотя для полурослика – наверное, таки вырос.
- А мне нельзя унывать. Если только начну – сразу от тоски помру как все мои родные. Мне нужно жить и радоваться хотя бы тому, что живой.
- По ходу, это жена нашего солдата. Как ей теперь сказать, что её муж погиб? Ей же сейчас волноваться нельзя – молоко пропадёт.
Вижу старушку повитуху, она как раз домой возвращается.
- Ей, бабушка! – окрикиваю.
- Чего тебе, - на меня смотрит и беззубым ртом чавкает.
- Тут такое дело. У нас весть плохая, надо счастливой мамочке сказать, что у неё муж погиб.
- Ай, горе то, горе! – хватается за голову старушка. – Как же они теперь одни без кормильца.
Вижу, приоткрылась дверь, на нас смотрит старшая дочь роженицы.
- Девочка иди сюда, - говорю ей добрым голосом. Подходит, в глаза не смотрит.
- Вы папины друзья?
- Ну, можно и так сказать, - не знаю что говорить. Как сказать восьмилетней девочке, что у неё умер отец.
- Значит, папа больше не вернётся? – серьёзно спрашивает она.
- Нет, - качаю я головой, – но ты должна быть сильной. У тебя ещё есть мама и братик, маленький братик сегодня родился. Это ж такая радость.
Вижу, что плачет, хотя пытается это скрыть.
- Вот, - говорю, - это последнее письмо от папы. – Возьми ещё.
Протягиваю ей свой кошелёк. Там сорок монет, маловато, наверное, но на первое время сойдёт. Малк смотрит на меня огромными глазами.
- Ещё телегу и лошадь возьмите, в хозяйстве пригодится.
- Спасибо, вам, спасибо, добрый рыцарь. Скажите, а как вас зовут?
- Сэр Овидий, - отвечает за меня Малк.
Мы выходим за калитку, я отвязываю лошадь и завожу её во двор, потом телегу затаскиваю.
- Всё, старушка, отвоевалась, - поглаживаю лошадь по голове. Привыкнуть уже успел к этой безмолвной скотинке. Малк сгружает наши пожитки, мечи, копья, латы.
- И куда теперь? - спрашивает.
- Надо переночевать где-то и хорошенько так напиться.
- Есть одно место, здесь недалеко.
- А ты, смотрю, чёрная твоя душонка, всё подобные места знаешь.
- Конечно, - улыбается мне Малк.
ГЛАВА 8
Ума не приложу, как мы в темноте нашли тропинку и по ней свернули в лес. Ничего не видно, хоть глаз выколи. Вот оно идеальное место для грабителей. Чего бы им тут не сидеть?
«Наверное, потому что ночью тут никто не ходит».
Над головой пролетает птица и вновь заставляет меня пригнуться. Кажется, еще немного и я стану параноиком.
Зловеще ухает сова из дупла старого дуба. Да и сам дуб мне кажется каким-то не хорошим. Листья его сияют призрачно-желтым светом, а голые ветки выглядят жуткими когтистыми лапами.
- Это древний энт, его можно не бояться, первым не нападёт, - объясняет Малк,- но и близко подходить, я бы не советовал.
Под ногами что-то прошелестело.
- А змеи тут есть? – взволнованно спрашиваю я.
- Да. А в глубине лесов даже василиска видели, наверное, с болот сюда пришёл. Говорят, овец таскал, – как ни в чём не бывало, отвечает он.
Словно чувствуя наше приближение, Энт начинает трястись. Скрепя и покачиваясь, он сбрасывает часть светящихся листьев, которые тут же гаснут, а затем вырывает из земли древние корни и разворачивается к нам боком.
- Наверное, к спячке готовится, - пожимает плечами Малк.
Я оставляю его предположение без ответа и лишь с опаской оглядываюсь на древнего хранителя леса. Страшно даже представить сколько он повидал за бесчисленные годы жизни. А может и погубил…
Дальше тропинка идёт резко вниз. Поскользнувшись, я скатываюсь по ней как с горки и больно бьюсь головой об корягу.