- Нашли? – спрашивает.
- Есть, - я гордо поднимаю вверх железный «шар для боулинга».
- Тогда не будем терять время, я уже и горн растопил, - он забирает у меня метеорит и идёт с ним за дом.
А мы грязные и уставшие, садимся прямо на землю. Я ложусь на траву и мгновенно засыпаю.
Просыпаюсь под аккомпанемент ударов молота о наковальню. Честно говоря, довольно приятный звук, громкий, но спать под него не особо. Лежу во дворе, справа кинжал, слева топор. Проверяю пояс – меч куда-то пропал. Осматриваюсь, рядом Малк свои вещи сушит. Похоже, досушил уже, одевается, а я по-прежнему своего меча не вижу.
- Слышь, мелкий, моего меча не видел? – спрашиваю, а самому неприятно. Мы столько с малоросликом пережили, а я его всё «мелким» называю. – Может я его в джунглях обронил. Ни черта не помню.
- Вы не обронили его. Меч кузнец забрал. Дворф.
Поднимаюсь, весь мокрый и грязный, мне бы хорошо помыться да поесть, привести себя в порядок. Но знаю, что главное для солдата не чистота, главное для солдата – меч.
Обхожу хижину по кругу, вижу голема, что тогда раздолбал. Дворф его раскрутил и почистил. Ещё чуть подлатает и будет как новенький, зевак от дома отгонять. Подхожу к кузнице, а там работа кипит. В огромной плавильне, плавится метеорит.
- Я переплавлю металл, чтобы избавиться от лишних примесей, - раздувая меха, заговорил дворф, - а затем, остужу металл, сформирую слиток и начну ковать.
- Ясно,- неуверенно ответил я.
- Твой старый меч, я как образец взял, чтоб рукоять сделать такую же. Думаю, ты уже привык к ней.
- Я это уже понял, - отвечаю.
- Вы пока сходите помойтесь, да поешьте, жена на стол накрыла. Я как заканчивать буду вас позову. – И снова увлёкся работой. Эти дворфы как китайцы, такие увлечённые своим делом.
Смотрю на себя. Да я тот ещё чёрт, весь в грязи и в слизи какой-то, весь в комарах. Вспомнил о комарике и даже легче стало. Жаль только он нас ночью водить не мог, ночью он, как и все мы, ни черта не видит.
- А где тут помыться можно? - спрашиваю.
- Там, - машет дворф в сторону вершин. – Там горный ручей течёт. Вода в нём кристально чистая, вот в ней и помойтесь. Дальше она всё равно впадает в болото и от её чистоты не остаётся и следа.
- Спасибо, - говорю. Кладу на траву кинжал и топор и направляюсь к ручью.
Ручей недалеко оказался, хоть я и брёл к нему не менее получаса, просто все эти горные тропы самому знать надо, чтобы не заблудиться. И как этот дворф нашёл посреди болот эти горы? Теперь понимаю, почему он именно здесь поселился. Два пика, альпийские луга, а внизу болота, бесконечные болота. Живёшь, считай, на необитаемом острове, тут даже пальмы есть. Хочешь рыба, хочешь черепахи. Ловить ничего не надо, так пошёл на болота да насобирал. Правда иногда попадаются змеи и логарды всякие, не говоря уже о василисках. Но если у тебя есть голем – то это пережить можно. Похоже, где-бы не оказался дворф, там обязательно появятся горы. Такой закон местной природы.
Подхожу к ручью и раздеваюсь. Рубаха напрочь износилась, хуже тряпки, чтобы пол мыть. Штаны, ботинки. Срочно всё новое покупать придётся, как только выберусь их этих болот. Хотя можно у хасов попросить, может у Алкина что-то есть. Пока раздеваюсь, гляжу сколько на мне разных шрамов и ни одного не вижу.
Неужели такая мощная регенерация. Коленные чашечки зарастают, ожоги царапины, глубокие раны. На мне заживает как на собаке. Подхожу к ручью, он не глубокий, максимум по колени, но холодный такой, что ноги судорогой сводит. Я бросаю одежду на берег, а сам падаю в ручей, вскакиваю и начинаю себя растирать:
- Ах, хорошо, хорошо! - вода ледяная прямо бодрит. Чувствую себя здоровее и на несколько лет моложе.
Кстати, а сколько мне лет? Ну, Гарику то понятное дело семнадцать, а Овидию? Сколько лет Овидию? Судя по внешности - двадцать пять, максимум тридцать, хотя сейчас люди так и в сорок и пятьдесят выглядят, не поймёшь кому сейчас сколько. Не говоря уже о девушках.
Вспоминаю о девушках и сразу думаю об Ашане. Мысли он ней всю дорогу поддерживали меня.
Выбегаю из ручья, хватаю свои грязные шмотки и снова в ручей, полощу их, стираю. Вот вам морозная свежесть горного ручья. Гляжу на вершину – там, вдали белеет ледник. Понятно теперь откуда ручей течёт. Собираю пучок каких-то пахучих трав, чабреца и чего-то ещё. Вымачиваю в травах свой шмот, чтобы перебить запах болот.
Достаю из воды и аккуратно так выжимаю, чтобы не разорвать в клочья. И только потом на себя надеваю. Всё тело покрылось мурашками, холодно, да ещё и шмот холодит. Но я же умею быстро двигаться, бегу назад к кузнице. Сейчас, чтобы согреться, готов в горнило нырнуть, искупаться в раскалённом металле. Подбегаю к кузнеце, протягиваю руки к печи, греюсь. А с меня прямо пар идёт.
- Сэр Овидий, давно вас ждём там уже и стол уже накрыт, - зовёт меня Малк.
- Сейчас, сейчас, только согреюсь, - поворачиваюсь к горнилу спиной. Чувствую, как со спины идёт пар.
+++
Мы быстро напихиваемся едой, дворфиха неплохо готовит вкусно и сытно. А потом кузнец отправляет нас за водой. Ну как за водой – Малка конечно за водой, а меня, так как я покрупней и поздоровее – за снегом.
- Видишь там ледник? - говорит дворф.
- Ага, - присматриваюсь я. Пытаюсь прикинуть расстояние.
- Смотайся туда за снегом. Как добежишь, то, как раз меч твой закалять будем. Можно, конечно и водой из ручья, но если добавить щепотку вечного снега, как-то понадёжнее будет, покрепче. Тебе же, как-никак гидру валить.
«А чего бы и не смотаться? Ну не целый же день тут сидеть пока он будет молотком стучать?» Думаю и не узнаю себя. Раньше меня из дому не выгонишь, а теперь сам готов бежать пешком за тридевять земель по горам до ледника и назад.
Я нацепил на спину бочку, ну не в руках же снег нести назад. Привязал её к себе верёвками и пошёл. Где-там пошел - побежал трусцой, пока на мне одежда не досохла. На этой возвышенности реально прохладно. Чуть что и простудился, а как тут лечат от воспаления лёгких - понятие не имею.
Дворф говорил бежать по тропинке, и я по возможности не схожу с неё ни вправо, ни влево. Хотя тропинка тут относительная, так трава вытоптанная да булыжники. Кругом луга альпийские, травка зелёная, эдельвейсы цветут, какие-то горные козлы прыгают.
«Может поохотиться». Вынимаю кинжал Кровосток и смотрю на него. Чернота прямо в душе просыпается.
«Уберу от греха подальше». Прячу за голенище сапога и снова бегу вперёд, так мне легко бежится. Не то что в старших классах кросс, когда в боку болит уже после первых ста метров, а бежать остаётся ещё почти полтора километра. Помню, как я отказался в кроссах участвовать. Слава Богу, у нас физрук нормальный попался, за так мне оценку ставил. Вообще физра была одним из моих любимых предметов, хотя я так-то от природы не особо спортивный. Ещё я любил математику и литературу. Ну, математику то понятно почему – из-за математички, мы всем классом её любили. А литературу за что? За то, что у меня всегда была пятёрка, я всегда вовремя списывал. Да-а-а, хорошие были годы в школе, не то, что сейчас. Минуточку, сейчас я бегу на вершину какой-то горы, где ледник, чтобы мне закалили меч, которым я убью гидру. Да сегодня, похоже, лучший день в моей жизни.
ГЛАВА 23
«Я заколю гидру, и мне достанется самая сексапильная тёлочка, из всех кого я когда-либо видел. - Улыбаюсь я. – Надеюсь, то, что она вся в перьях не станет для наших чувств помехой». Замечаю, как сам себе улыбаюсь, я всегда улыбаюсь, когда думаю об Ашане или когда произношу её имя вслух. Надо будет взять у неё перо и всегда носить у себя на груди, чтобы чувствовать её телом. Нет, это уже реально фетиш какой-то, извращение.
Я подбегаю к леднику. Внизу он весь рыхлый и мокрый. Я его до кузнеца не донесу. Надо подняться выше. Становлюсь на лёд и бегу по нему наверх. Добираюсь почти до самой вершины. Здесь дико слепит солнце, а воздух свежий-свежий, как в первый день весны.